Допросы шли практически беспрерывно. Пару раз меня даже не отпустили в туалет, а когда отпускали, то ни на секунду не оставляли одного, словно опасаясь, что я вот-вот проделаю какой-нибудь ловкий трюк с мочой. Пару раз мне дали поесть: черствые сандвичи с ветчиной выглядели так, словно их собрали со столов после какого-то поспешного ленча, а черный кофе наливали из той же посудины, которой пользовались и сами следователи. В общем, это было совсем не то, о чем я так мечтал. А вот спать не позволялось вовсе. Когда я начал засыпать прямо на стуле, мне принесли стакан теплой воды и две пилюли, которыми Бюро снабжает агентов на время экстренного задания. Сонливость прошла, но мне все равно хотелось принять горизонтальное положение. В этом отношении даже «рождественские елки» были милосерднее.

Женщина, принесшая пилюли, показалась мне знакомой. Наверное, я видел ее в штаб-квартире. Запивая таблетки, я негромко спросил:

— Что с моими друзьями по подлодке? Они в порядке? Возможно, она бы ответила, потому что уже открыла рот, но один из следователей оттер ее от меня и, взяв стакан, сказал:

— Не волнуйтесь о ваших друзьях, мы о них позаботились. А теперь расскажите о тех хоршах, которых вы называете хорошими парнями.

Я вздохнул и рассказал о планете-тюрьме, о Гнезде, о том, почему хорши-колонисты отличаются от своих соотечественников.

Так продолжалось до третьей или четвертой таблетки. Потом кое-что изменилось. Дознаватели вдруг замолчали и повернулись к зеркальной стене. Я знал почему — они услышали что-то в своих крохотных наушниках. В стене открылась маленькая дверь. В комнату вошел знакомый мне человек, выглядевший раздраженным и угрюмым. Обычно он выглядел именно так, заместитель директора Маркус Пелл.

Я встал и протянул руку.

— Агент Даннерман.

Он ответил не сразу. Проигнорировав протянутую руку, Пелл взял один из стульев — тот, кто сидел на нем, поспешно вскочил и отошел в сторону, — сел и пристально взглянул на меня.

— Это мы еще посмотрим. Откуда нам знать, что вы тот, за кого себя выдаете?

Я пожал плечами.

— Отпечатки пальцев? Сканирование сетчатки? — Похоже, меня уже немного заносило, несмотря на таблетки.

— Этого недостаточно, — задумчиво ответил Пелл. — Насколько нам известно, Страшилы могут скопировать кого угодно. Не исключено, что вы Страшила под личиной человека.

— Нет, — устало сказал я и, не удержавшись, добавил: — Если уж на то пошло, то Страшилой можете быть и вы.

Он не обиделся. Только кивнул и сказал:

— Думаю, нам потребуется подтверждение вашей идентичности. Бригадир Морриси! Войдите, пожалуйста.

На этот раз открылась другая дверь, та, которая вела в коридор. Через секунду в комнату вкатилось нечто неуклюжее, напоминающее белый кухонный холодильник на колесиках. Я нахмурился, не понимая, зачем заместителю директора понадобилась эта штуковина, из-за которой мне не было видно Хильды Морриси. Когда «холодильник» подъехал ближе, дверь закрылась. Но где же Хильда?

И тут из белой жестянки донесся хорошо знакомый голос:

— Скажи-ка, Данно, как звали ту немецкую шлюху из банды «Безумного короля Людвига», с которой ты путался?

— О Боже, — пробормотал я. — Хильда! Мне сказали, что ты погибла. Какого черта ты делаешь в этом ящике?

Он — она — остановился прямо перед столом напротив. В ящике не было ничего человеческого. Не было лица, только четырехугольное зеркало на уровне головы. Но голос принадлежал Хильде, в этом я не сомневался, только стал немного слабее.

— Я не совсем погибла, Данно. Меня просто подстрелили, вот и все. Но жива я только потому, что у меня есть этот ящик. Отвечай на вопрос.

Судя по всему, время обменяться новостями еще не пришло.

— Вы имеете в виду Ильзу? — спросил я.

— Ее фамилия?

— Кайнвассер? Что-то вроде этого. Я сам ее не знал, пока кто-то — по-моему, ты, — не сказал мне, что ее арестовали. Я даже не обратил внимания. Если помните, меня тогда доставили в отделение интенсивной терапии.

Она не стала комментировать, а задала следующий вопрос:

— Имя моего сержанта, работавшего по делу о наркотиках в Нью-Йорке?

— Хм… Макивой. Старший сержант, а имя не помню.

— День рождения твоей матери?

После того как я ответил, ей захотелось узнать фамилии жильцов, деливших со мной квартиру Риты, адрес театра на Кони-Айленд, где работала моя тогдашняя подружка Анита Берман, и многое другое. Хильда расспрашивала меня с такой дотошностью, что, похоже, вызвала раздражение даже заместителя директора, принявшегося нетерпеливо барабанить по столу.

Наконец ящик повернулся к нему.

— Насколько я могу судить, все в порядке, Маркус, — осторожно сказала Хильда. — Потом поработаем с другими свидетелями. А пока я предлагаю дать ему отдохнуть.

Маркус Пелл прикрыл рот, сдерживая зевок.

— Хорошо. Отведите его в камеру. Мне это не понравилось, Хильде тоже.

— У нас есть кое-что получше, — сказала она. — Если это он, то заслуживает большего. Я зарезервировала апартаменты внизу.

Наверное, у Пелла уже просто не было сил возражать, и он пожал плечами.

— Поставьте двойную охрану. И уведите его.

Апартаменты, куда меня отвели, вполне соответствовали своему назначению и предназначались для высокопоставленных чиновников, время от времени гостивших в Бюро. Удобные кровати, роскошные ванные и все прочее. Впрочем, мне было не до этих приятных мелочей. Я упал на кровать и уже через пару минут уснул.

Проснувшись, я обнаружил стоявшего у двери дежурного с подносом в руках.

— Вас хотят куда-то перевезти, агент Даннерман. Будьте готовы. Чистое белье и одежда в ванной, за дверью.

Конечно, я спросил, куда меня отправляют, но дежурный поспешно удалился, закрыв за собой дверь. Мне ничего не оставалось, как выпить горячий кофе и отправиться в ванную. Приняв душ, я стал одеваться и впервые за долгое время посмотрел на себя в зеркало. Худой, с неопрятной бородой, которую следовало либо постричь, либо полностью сбрить. В парикмахерской я не был несколько месяцев. Интересно, найдется ли на новом месте, куда меня перевезут, какой-нибудь брадобрей…

У незастеленной кровати стояла женщина. Не просто женщина, а та, о которой я думал и мечтал. Невероятно.

— Пэт? — спросил я охрипшим голосом. Ее это почему-то рассердило.

— Вообще-то я Пэтрис, — сказала она. — А Пэт, о которой вы говорите, находится в Кэмп-Смолли, и если тебе это так уж интересно, сообщу, что она замужем. Между прочим, за тобой.

У меня не было времени усвоить это известие, потому что Пэтрис добавила:

— Надевай свою сетку, и давай перекусим. А заодно и поговорим.