понеслись сани к любимой. В последний раз. Люба сидела на скамеечке, когда сани по дороге соскользнули с крутояра, встала. Соскочив с саней подошел и нежно обнял. Глаза ввалились, горят огнем, под глазами черные мешки. Не опуская нежные, хрупкие плечи моего Учителя зашли в дом. Опустился перед родной на колени. Положила горячие свои ладошки на мою голову и меня просто пронзил, окутал всего неописуемый свет, в душу вошло блаженство и покой. Покой граничащий с небытием. Летели мгновения как часы, а минуты в значимости сравнялись с годами. Почувствовав что поток света прекратился и не чувствуя ладошек Учителя на голове, встал.

–– Прощай, родной –и спрятала голову у меня на груди.

Обняв, минуту постояли,–отстранился и быстро вышел, оставив стоять мою любимую посреди комнаты. Упал в сани, Проня тронул вожжи и конь с места рванул в галоп –застоялся. Прощай родная, прощай и прости. Конь быстрой рысью увозил меня от любимой, под полозьями саней убегала дорога, звезды, такие близкие и яркие указывали путь, пощипывал мороз уши. Конь увозил меня от мудрости, познания, любви к «обыкновенной и нормальной» жизни, к безалаберности и непотребству. Всему свое время. Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь. Проня, в будущем один из самых близких и добрых друзей, понукал слегка коня, мы мчались рассекая ночь. До самого дома никто не проронил ни слова. Возле дома, когда мы с братом сошли с саней, Проня развернулся и уехал не прощаясь.

Всему свое время и время всякой вещи под небом. На другой день, как привез нас Проня, сижу дома, перебирая клавиши баяна. Братишка с утра убежал к своей девчонке, на стадионе катаются на коньках –каникулы. За окном солнышко играет лучиками на снегу, погожий субботний денек наступает, у соседей через дорогу топится баня –стирка и приборка. В душе несуразица, ни на что бы глаза не глядели и не жизнь –тоска. И не получается музыки. Нет, не права, не совсем права моя Любовь, не сразу и не навсегда ушла родная в небытиё. Вышел из кочегарки дядя Сережа, мой будущий тесть, постоял, смотря на мои окна, поразмышлял, и пошел ко мне. Ну, совсем во время, до тебя мне! На приветствие махнул обреченно головой, не прекращая играть. Посидел минут пять, молча встал и вышел. Минут через десять после ухода дяди Сережи прекратил я «мучить» баян, вышел прогуляться. Сразу от дома начинался парк лиственный, в подлеске боярка красная и желтая, черемуха –не осыпались ягоды до таяния снегов, до перепадов температур. А птиц, птиц –зябликов, снегирей, воробьев, клестов –великое множество. А если кто ради потехи еще и кусок сала повесит на ветку –сборище великое. Щуря глаза от блеска снега, сопровождаемый «перебранкой» птиц подымаюсь по извилистой тропе вдоль незамерзающего ручья к его истоку, большущей скале, на вершине которого, на ровном небольшом плато—мое излюбленное место отдыха и успокоения. С плато тропинка, по которой подымался, не видна, скрытая березняком, черемухой, ивняком –но и деревья очень небольшие. С трех сторон уходящие вдаль снеговые, величественные вершины гор. А прямо перед глазами только небо, ясное и безоблачное.

Творя усиленно молитву раздеваюсь до трусов, делаю зарядку, обсыпаю себя снегом и сажусь в позе «лотос» на принесенную с собой кошму. Не прекращая призывать на помощь Всевышняго вдыхаю медленно воздух, и задержав, мысленно его посылаю вплоть до кончиков пальцев ног и рук. И еще медленнее выдыхаю, чувствуя физически как он уходит постепенно со всего организма, унося с собой ту несуразицу, что по каким-то причинам где-то нахватал. Минут десять мысленно «обмываю» круговым движением вдыхаемого воздуха печенки, селезенки, сердце, голову –«подымаясь» снизу вверх, особенно сердце – на задержке дыхания до счета тридцать два. Потом попеременное вдыхание и выдыхание воздуха разными ноздрями носа, пропуская воздух вдоль грудной клетки, спереди, делая «петлю» на копчике, а выдыхая другой ноздрей по позвоночнику. И через минут тридцать чувствую себя спокойным и уравновешанным, «нейтральным» как небо перед глазами, готовый к труду и борьбе. И в зимнее время более скорое «возвращение» в уравновешанное состояние, ибо организму дополнительно приходится бороться и с пониженной, иногда, и не редко до тридцати пяти и ниже, температурой. Мороза во время занятий не ощущается, когда полная концентрация на занятии, когда нет никаких посторонних мыслей, когда ты весь живешь сразу в двух эпостасях –физическом –дыхательные упражнения со счетом; и молитве, а то и сразу, одновременно читаешь и две, вторую как на подсознании –аккомпанемент. И этим способом «выгоняшь» с головы все –хорошее и плохое. А вот летом чтобы привести чувства в порядок приходится заниматься подольше. Почувствовав себя «закаленным» к житейским неурядицам, постепенно, в течении десяти минут начинаешь сокращать задержку дыхания и сроки времени вдохов и выдохов, начинаешь ощущать телом мороз; доведя до нормального, спокойного состояния дыхание, встаешь; мысленно посылая во все четыре части света всем людям здоровья и благополучия обсыпаешь себя снегом, пока снег тает и высыхает на теле –небольшая зарядка. И когда спускаешься со скалы и идешь по тропинке домой в голове нет ни одной никакой мысли –пустота как небо; и тело легкое и «воздушное», ты его почти не ощущаешь.

Можно добиться исключительных результатов в физической области –спорте, в умственной –интелектуальная работа при усиленной тренировке, но более быстрее и успешнее во всех делах твоих будет продвижение если ты призываешь на помощь Всевышняго, если только надежда и упование твое Господь и если уразумеешь сердцем что силы твои не беспредельны, а все от Господа, и Его могущество и свет правят миром и тобой.

Вовремя я уравновесил себя, вовремя. Твердого духом Господь хранит в совершенном мире, ибо на Него уповает он. Возле входа в общежитие сидит « моя» Люба, из-за которой и приехал в Коксу, с братишкой на бревнышке –дожидаются. Взглянув на них прошел к себе в комнату. Заходят. Братишка глянул вопросительно и отошел к окну; Люба присела на край кровати. Да рано же, рано! Не пришло еще твое время; совсем немного осталось. Взял баян и заиграл: « марш славянки» –Уходи! Поняла. Заплакав, закрыла тихонько дверь с той стороны. Немного погодя оборачивается брат:

–– Идет, плачет.

–– У ней, брат, слезы, что вода, ценности не представляют. Поплачет и успокаиваться уедет в деревню. Ты кушать будешь?

–– Нет, я поел. Ну я побежал, ладно?

–– Я буду у Геннадия Ивановича, и долго. За ключом придешь туда.

Брат «упорхнул». Положив баян в футляр пошел к Ивановичу с баяном.

–– Здравствуй Коля, проходи. Мы