У нас за спиной рычит мотор. Кристиан кладет сумку на свободное место за сиденьями, нажимает на кнопку, и крыша медленно открывается. Щелкает переключатель, и нас окружает голос Брюса Спрингстина.

— Люблю Брюса, — улыбается Кристиан. Машина трогается с места, въезжает вверх по крутому пандусу и замирает, ожидая, пока откроется шлагбаум.

И вот мы уже едем по залитому солнцем Сиэтлу. Я достаю из бардачка бейсбольные кепки. На них эмблема «Маринерс». Кристиан любит бейсбол? Я передаю ему кепку, и он надевает ее на голову. Я протаскиваю хвост через отверстие и надвигаю козырек пониже.

Когда мы едем по улице, на нас пялятся люди. Сначала мне кажется, что это из-за него… потом у меня мелькает параноидальная мысль, что все смотрят на меня, потому что знают, чем я занималась в последние двенадцать часов, но наконец я догадываюсь, что это из-за машины. Кристиан, похоже, задумался о чем-то своем.

Скоро мы уже несемся по I-5 на юг, и в ушах свистит ветер. Брюс поет, что сгорает от желания. Актуально. Я краснею, вслушиваясь в слова. Кристиан надел «Рей-Бен», поэтому я не вижу, о чем он думает. Его рот слегка изгибается, он тянется к моему колену и легко сжимает его рукой. Я задерживаю дыхание.

— Ты голодна?

Да, но этот голод едой не утолишь.

— Не особенно.

Он поджимает губы.

— Надо есть, Анастейша. Я знаю отличный ресторан, рядом с Олимпией. Мы туда зайдем.

Он снова сжимает мое колено, а потом возвращает руку на руль и давит на газ. Меня прижимает к спинке сиденья. Да, машинка умеет ездить.

Ресторан маленький и уютный — деревянное шале посреди леса. Интерьер выдержан в деревенском стиле: простые стулья и столы, накрытые клетчатыми скатертями, полевые цветы в маленьких вазочках. «Дикая кухня» — гласит объявление на двери.

— Давно я тут не был. У нас нет выбора — они готовят то, что им удастся поймать или собрать. — Кристиан поднимает брови в притворном ужасе, и я не могу удержаться от смеха. Официантка спрашивает, что мы будем пить. При виде Кристиана она краснеет, опускает глаза, пряча их под длинной светлой челкой. Он ей правится! Я не одна такая!

— Два бокала «Пино Гриджио», — распоряжается Кристиан.

Я в негодовании поджимаю губы.

— В чем дело?

— Я хотела диетическую колу.

Его серые глаза сужаются.

— Здесь подают вполне приличное «Пино Гриджио», оно будет сочетаться с любым блюдом, — терпеливо объясняет он.

— Что бы мы ни заказали?

— Да. — Кристиан улыбается ослепительной улыбкой, наклонив голову набок, и у меня все внутри переворачивается. Я не могу не улыбнуться в ответ.

— Ты понравилась моей матери, — сухо говорит он.

— Правда? — Я краснею от удовольствия.

— Ага. Она считала, что я гей.

Я раскрываю рот от удивления и вспоминаю тот вопрос на интервью. Ужас.

— А почему она так решила? — шепотом спрашиваю я.

— Она никогда не видела меня с девушкой.

— Ни с одной из пятнадцати?

Кристиан улыбается.

— Ты запомнила. Нет, ни с одной из пятнадцати.

— Ох.

— Знаешь, Анастейша, в эти выходные я тоже многое делал в первый раз, — говорит он ровным голосом.

— Что именно?

— До вчерашнего дня я всегда спал один, никогда не занимался сексом в своей постели, никогда не катал девушек на вертолете, никогда не представлял их своей матери. — Его глаза горят таким огнем, что у меня перехватывает дыхание.

Нам приносят вино, я немедленно отпиваю глоток. Кристиан открывает мне душу или просто фиксирует происходящее?

— Лично мне все понравилось, — смущенно бормочу я.

Он сужает глаза.

— Прекрати кусать губу, — рычит он и добавляет: — Мне тоже.

— А что такое ванильный секс? — спрашиваю я, чтобы как-то отвлечься от его жаркого взгляда.

Кристиан смеется.

— Это просто секс, Анастейша. Никаких игрушек, никаких других развлечений. — Он пожимает плечами.

Официантка приносит суп. Мы оба смотрим на него в недоумении.

— Суп из крапивы, — сообщает она, прежде чем развернуться и снова скрыться на кухне. Наверное, ей неприятно, что Кристиан не обращает на нее внимания.

Я неуверенно пробую. Очень вкусно. Мы с Кристианом с облегчением смотрим друг на друга. Я хихикаю.

— Какой чудесный звук, — говорит он вполголоса.

— А почему ты не занимался ванильным сексом раньше? Ты всегда занимался… э-э, а как это называется? — спрашиваю я, заинтригованная.

— Типа того, — отвечает Кристиан осторожно. На его лице отражаются следы внутренней борьбы. Приняв решение, он поднимает на меня глаза. — Подруга моей матери соблазнила меня, когда мне было пятнадцать.

— А-а.

Черт возьми, так рано!

— Дама с очень специфическими вкусами. Я шесть лет был ее сабмиссивом. — Он пожимает плечами.

— Ох. — От такого признания я замираю, как громом пораженная.

— Поэтому я знаю, что это такое. — Кристиан проницательно смотрит на меня.

Я таращусь на него, не в силах произнести ни слова Даже мое подсознание молчит.

— У меня ни разу не было всего того, что обычно предшествует сексу.

Любопытство просыпается вовремя.

— Так значит, ты ни с кем не встречался, когда учился в колледже?

— Нет. — Он отрицательно качает головой.

Официантка прерывает нас на минуту, чтобы забрать наши тарелки.

— Почему? — спрашиваю я, когда она уходит.

Кристиан насмешливо улыбается.

— Ты действительно хочешь знать?

— Конечно.

— Потому что не хотел. Мне никто не был нужен кроме нее.

Да, уж! Лучше бы мне этого не знать… но я все равно спрашиваю:

— Подруга твоей матери… сколько же ей было лет?

Он хмыкает.

— Достаточно, чтобы быть осмотрительной.

— Вы с ней по-прежнему видитесь?

— Да.

— И ты по — прежнему… э — э?.. — Я краснею.

— Нет. — Он качает головой и снисходительно улыбается. — Она просто хороший друг.

— А твоя мать знает?

Он смотрит на меня как на дурочку.

— Разумеется, нет.

Официантка возвращается с олениной, но аппетит у меня пропал. Какое открытие. Кристиан в роли сабмиссива. Ничего себе. Я отпиваю еще немного «Пино Гриджио».