– Как ты сказал? Белкина? – торопливо подошел к нам Иван.

Мне захотелось провалиться сквозь землю. Чем я так прогневила Всевышнего, что он всегда не на моей стороне?

– Да, Белкина Ирина Анатольевна, – отрапортовал, для уверенности еще раз заглянув в мои права, Юра Петренко.

– Я смотрю, Ирина Анатольевна, вы сменили вашего желтенького цыпленка на более престижного зверя? – усмехнулся Иван.

– Это не то, что ты подумал… – В отчаянии я не знала, что сказать, чтобы он понял.

– Мне и думать не надо, ты все сама Юрке доложила. – Он повернулся к хлопающему глазами парню: – Знаешь, дружок, возьми-ка УАЗ и проедься по вверенной территории. Все ли там в порядке?

– Ты же только что приехал…

– Выполняй распоряжения старшего по званию, – сухо повторил Иван.

– Понял, – вздохнул Юра, ему не хотелось уходить. Очень уж любопытная сцена разыгрывалась около джипа.

– Твой новый напарник? – решила я сменить тему.

– Хороший парень. Только молодой очень.

– Этот недостаток скоро пройдет, – невесело пошутила я, – это Настин «ниссан», вернее, ее жениха.

– Мне все равно, – пожал плечами Иван.

– Ты врешь, я знаю, что врешь. Тебе не может быть все равно.

– Почему? – пожал он плечами.

– Я люблю тебя, – неожиданно даже для самой себя призналась я.

– А я? – Ему чертовски хорошо удавалось разыгрывать безразличие и равнодушие.

– Ты обещал на мне жениться, – напомнила я.

– Получается, что я тебя обманул, – спокойно ответил Иван.

– Ты лживый сукин сын! – закричала я и ударила его в плечо. Потом заплакала. Мне так не хотелось этого делать, я сдерживалась изо всех сил, но слезы все же прорвались наружу и потекли между пальцев солеными ручейками.

– Ты слишком красивая для меня, а я ничего не могу поделать со своей ревностью. – Голос Ивана звучал по-прежнему немного суховато и отстраненно. – Я чувствую, что у нас ничего не может получиться.

– Я даже не смотрю ни на кого после встречи с тобой! – сквозь слезы призналась я.

– Я верю, не плачь, – он крепко прижал меня к себе, – но ничего не могу поделать с собой. Рядом с такой красивой и умной девушкой я чувствую себя полным ничтожеством. Тебе скоро надоест простой деревенский милиционер, а я этого не переживу.

– Но я хочу навсегда остаться с тобой! – упрямо твердила я.

– Это невозможно, мы разные. – Иван отстранился от меня и, видимо, для того, чтобы скрыть смущение, торопливо начал вытаскивать сигарету из полупустой помятой пачки. – Твоя жизнь легкая и разнообразная. Сегодня ты здесь, завтра там, а я домосед и не люблю перемен.

– Ты наговариваешь на себя, – никак не хотела сдаваться я.

– Ты плохо меня знаешь, детка, – усмехнулся Герасимов, – больше всего в жизни я ценю спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Моя жена, возможно, не будет такой красивой, как ты, но я хочу быть уверен, что она всегда будет любить только меня и моих детей.

– Мне говорили, что ты смелый надежный парень. – Я вытерла слезы и посмотрела ему прямо в глаза. – Они ошиблись. Ты трус и мямля. Такой муж мне тоже не нужен. – Я села в машину. – Мой муж будет красивым, смелым, сильным. Он сможет защитить наше счастье. Рядом с таким мужчиной я никогда не захочу даже посмотреть на другого. И сделаю все, чтобы он смотрел только на меня. Детей я хочу только от такого человека. Мне на минуту показалось, что ты – это он. Решительный, красивый, отвечающий за каждое свое слово. Но я жестоко ошиблась. Хорошо, что это выяснилось сейчас. Потом было бы больнее. – Я захлопнула дверцу и завела мотор. – Пока! Желаю тебе найти тихое счастье!

Всю дорогу меня душили слезы. Он прав, я совершенно не знаю этого человека, как можно было привязаться за несколько дней так сильно, что отдирать себя от него приходится чуть ли не с кровью?

В Лисицине было скучно, даже тоскливо. Виктор с Мотей уехали в город знакомиться с его родителями. На улице опять пошел дождь, и мне пришлось запереться в доме. Усевшись в комнате перед телевизором с тарелкой семечек, я невольно начала перебирать в памяти все то, что случилось с нами за прошедшие несколько недель. Вспоминая все те ужасы, которые нам пришлось пережить, я чувствовала, как по спине пробегают противные холодные мурашки. Слава богу, что теперь с покушениями и убийствами покончено навсегда, можно больше не вздрагивать от каждого порыва ветра и скрипа половицы… Единственное, что никак не давало успокоиться моей растерзанной душе, – это отношение ко мне Ивана. Я все никак не могла поверить в то, что все те слова, поцелуи, улыбки, подаренные им в недолгие минуты нашего счастья, были всего лишь лицемерием и обманом… Но если это не так, то разве может разрушиться настоящее чувство вот так вот сразу, без видимых причин, просто исчезнуть, раствориться в воздухе, как облачко пара? Я снова и снова задавала себе эти вопросы, сидя в кресле у окна и втайне надеясь, что мужчина моей мечты появится все же у меня на пороге, попросит прощения, обнимет, поцелует… Ничего не скажешь, отдохнула я в этом году славно… Если бы в тот момент мне кто-то сказал, что с окончанием отпуска мои проблемы, связанные с деньгами отца Ксенофонта, отнюдь не закончились, что просто подошла к завершению всего лишь первая глава этого триллера и уже совсем близко, буквально на пороге, начало второй, не менее драматичной и запутанной, я бы просто покрутила пальцем у виска и не поверила бы ни одному слову. А зря. Ведь говорят же: «Предупрежден, значит, вооружен».

Я так измучила себя этими мыслями, что очень обрадовалась, когда в дверь мою наконец постучали. Это был Виктор. Появление соседа встряхнуло меня и вернуло в реальность, я потянулась и пошла открывать.

– Что за ерунда опять происходит? – даже не поздоровавшись, набросился на меня он. – Ты что тут опять делаешь? Вроде только-только распрощались, а ты снова здесь… Кого на этот раз привезла?

– Я одна приехала, Вить…

– А машина чья в гараже стоит? – Его лицо отчего-то никак не покидало встревоженное выражение.

– А ты уже все успел проверить? – улыбнулась я. – Пашин это джип, я на время взяла… Подозрительный ты какой-то стал…

– Станешь тут, когда вокруг одни паразиты крутятся… Никак в себя прийти не могу, да и бок постоянно напоминает о себе… – недовольно пробурчал сосед, снимая с ног промокшие насквозь ботинки, – да еще шутники какие-то завелись поблизости, поймаю, уши оторву.

– Что за шутники? – по привычке встревожилась я. – Не пугай меня, Вить…

– Раз ты одна, то на-ка вот, почитай, какое письмецо мне в ящик почтовый сунули. – Он достал из кармана скомканный листок бумаги и бросил на стол. – Хорошо хоть Мотя не видела этой гадости, а сразу в дом побежала, чтобы не промокнуть.

Я расправила бумагу.