* * *

Не торопясь, я вернулась в машину. Кажется, эта часть моего плана удалась. Лед тронулся, и никакие силы не заставят теперь Лизу упустить Лихогона. Впрочем, объект сдался почти без боя. Кажется, он и сам давно мечтал об этом сближении. Даже досада оттого, что Лихогон с порога рассекретил меня, а Лиза нагло обманывала, делая вид, что не знает, кто я, не притупляла моей радости от победы. Приятно все-таки, когда у людей что-то налаживается. Вдвойне приятно, когда происходит это с твоей помощью.

Немного подождав — мало ли, вдруг Лиза с Лихогоном решат поругаться где-нибудь в вестибюле или, напротив, слишком сильно «подружатся» и надумают немедленно сбежать из кино (хотя Лиза была строго-настрого предупреждена, что фильм ей должен нравиться), — я покровительственно кивнула Жорику, мол, пора. Мы двинулись в сторону офиса Лихогона. Ощутив каждой клеточкой противную зависшую в воздухе сырость, я в последний раз попробовала изменить план:

— Может, все же ты наблюдаешь, а я краду? В конце концов, я лучше знаю планировку офиса. С ключами справлюсь, с соседями, если что, поздороваюсь.

— Вот они тебя потом Лихогону и сдадут, — нахмурился Жорик. — Я для случайных свидетелей — незнакомец. Ты же — хорошо известный персонаж. Нельзя тебе на ограбление идти. Постой в дозоре, померзни чуть-чуть. Я постараюсь быстрее. Не волнуйся, обязательно надену бахилы, чтобы не разрушать созданную тобой чистоту.

Пришлось смириться. Я встала под дерево и, стараясь следить одновременно за двумя входами во вражеский офис, параллельно прокручивала в голове возможные варианты дальнейшего развития событий. Итак, сейчас Жорик похищает завещание и везет его Марии, которая спокойно получает свое наследство. Справедливость торжествует, мы получаем достойную оплату, но имеем кучу проблем с полицией, ведь Лихогон наверняка заявит об ограблении, а о том, что я была засланным казачком, всем уже прекрасно известно. Будем надеяться, у Жорика есть идеи насчет того, как не сесть в тюрьму за незаконное проникновение в чужой офис. Что-нибудь типа «мы на вас не заявляем за нападение на наш офис, а вы на нас — за то, что мы украли у вас из сейфа завещание». Оно же все равно не сильно-то и ваше. Оно Мариино. И к тому же наше вмешательство в ваши дела оказалось полезным — личную жизнь вам устроило.

Тут я вспомнила лихогоновское: «У Собаневского она, чай, полы не мыла», — и ощутила болезненный укол обиды. Лихогона можно было понять. Всякому на его месте сделалось бы интересно, ради чего его конкурент заставляет шпионить собственную жену. Но Лиза! Лиза! Как ей не совестно было меня обманывать? Мы ведь, кажется, подружились… Забыв, что сама я, невзирая на дружбу, не просто обманывала Лизу, а даже прицепила к ней подслушивающее устройство, я бессильно негодовала.

— Собака! — неожиданно появившийся рядом Георгий воздел указательный палец к небесам.

— Ты прямо читаешь мои мысли, — согласилась я, стараясь не задаваться вопросом, как это я умудрилась, стоя в дозоре, не заметить, что Георгий уже покинул объект. — Ну, то есть так грубо я бы Лизу не называла, но что-то нехорошее, безусловно, тоже про нее думаю.

— Тьфу! — Жорик задрал указательный палец еще выше, демонстрируя мне дырищу, продранную под рукавом куртки-бомбера. — С тобой совершенно невозможно общаться, ты все понимаешь по-своему и всегда неверно. Собака — это в буквальном смысле. Лихогон посадил в офисе сторожевую собаку. Овчарку!

— О господи! — перепугалась я. — Ты цел?

— Все целы, — с досадой вздохнул Георгий. — Кроме моих нервов и куртки. Представляешь, ты — осторожно так, стараясь не шуметь и не скрипеть дверью (не дай бог соседи услышат что-то подозрительное!) — отпираешь вражеский замок, прокрадываешься к кабинету конкурента, уже практически руку протягиваешь к картине, за которой сейф. И тут в полной тишине из темноты кабинета, освещенного лишь лунным светом, на тебя бросается громадная тень… Как бы ты повела себя на моем месте?

— Закрыла бы глаза и завизжала. Ну, если б в обморок не свалилась, разумеется.

— У меня на столь сложные махинации времени не было. Я еле успел увернуться, потом прикрылся подручными средствами, выскочил обратно на улицу и молниеносно закрыл за собой дверь. И только после этого пес начал гавкать. Признаться, осознав, что это собака, я вздохнул с облегчением. Хоть понял, с чем имел дело. Хорошо, что не полез драться — во-первых, пес бы меня сильно потрепал, во-вторых, жалко было бы такой собаке вред причинить. Умная. Действовать начала, только когда точно убедилась, что я — вор. Мне бы такую собаку.

— Пойди забери, — улыбнулась я.

Несмотря на крайнюю степень беспокойства, внешне я старалась выглядеть как можно бодрее. Как минимум, чтобы поддержать саму себя. «Подумаешь, родного мужа какое-то чудовище чуть не сожрало… Сожрало бы, само бы потом и мучалось. Такие, как Георгий, безболезненно не перевариваются», — мысленно ехидничала я, стараясь успокоиться и унять нервную дрожь.

— В общем, о том, чтобы снова туда сегодня соваться, и речи быть не может. Собаку-то, положим, можно и вырубить. Но она уже наделала столько шума, что, боюсь, соседи Лихогона вызовут или самого Петьку, или полицию. А Лихогонище, небось, только того и ждет. Наверняка жаждет поймать нас на горячем. Не может же быть, что собака — это просто случайность? Раньше собаки не было, так ведь?

— Не было. Я бы шерсть заметила или еще что. Изглоданные трупы неудачных ночных воров по утрам тоже в офисе не валялись.

— Значит, собаку Лихогон привел специально для встречи со мной. Еще одноклассник называется! Но не в этом дело. Откуда он мог узнать о том, что мы попробуем проникнуть в офис? Кто-то рассказал ему о наших намерениях? Кто вообще о них знал? В нас с тобой я уверен. Мария — самая заинтересованная из всех сторона. Ей успех нашего дела жизненно необходим. Артем — влюблен в нее по уши.

— Может, Тема от невзаимности? — предположила я. — Ему Маша нравится, а он для нее — просто друг. Обиделся и решил ей отомстить. Я так, конечно, не думаю, но, если рассуждать логически…

— Вечно ты пытаешься очернить парня! — хмыкнул Георгий. — Не стал бы он так низко мстить. Кроме того, вред-то он не Марии принес, а мне. А я ему, ты сама знаешь, как родной брат.

— Да это я просто хотела проиллюстрировать безосновательность твоего довода. Мол, раз влюблен в Машу, значит, за наших.

— Так и запишем: «хотела поумничать и попоучать». — Когда у Жорика что-то не получалось, он всегда начинал вредничать и ко всем вокруг придираться. — Кстати! Меня так и не покидает ощущение, что нас прослушивают. Машину, дачу и офис я обыскал. За одеждой своей ты обещала следить. Кроме того, закинь-ка ты и правда одежду в стирку — жучок пропадет, а Лихогон у нас товарищ скупой. Значит, прослушка не на одежде. Может, в волосах?

Георгий по-обезьяньи внимательно принялся копаться в моей прическе.

— С ума сошел?! — не вытерпела я. — Я, к твоему сведению, голову мою еще чаще, чем одежду стираю. Отстань! Впрочем, нет, не отставай, — я с детства обожала, когда кто-то возился с моими волосами, поэтому поддалась порыву, замурлыкав: — Как приятно! Поищи вон там, на затылке… Туда эту бомбу вполне могли засунуть.