Семьдесят два шага по шагомеру – и коридор кончается переборкой, в которую врезан массивный люк. Впрочем, по взмаху руки нашей проводницы этот люк распахивается и мы следуем за ней дальше через небольшой шлюзовой тамбур; еще один люк – и вот мы, прошу прощения, прямо внутри черепушки Лиут. Ведь если я правильно понял – это полутемное, освещенное красноватым светом, полусферическое помещение, в центре которого находится мерцающая разноцветными огоньками сфера примерно метрового диаметра, является полным аналогом рубки управления на «Несокрушимом». Гравитации тут почти нет и мои бронированные ботинки едва касаются палубы.

Наверное, почти полная невесомость – это какая-то фишка темных эйджел, которыми это помещение, можно сказать, набито доверху. Высокие, худые, будто вытянутые в длину на станке для пыток, они производят, честно говоря, двоякое впечатление. С одной стороны, болезненная худоба наводит на мысль о длительной и недобровольной голодовке и вызывает даже некоторую жалость. А с другой стороны, втяжные когти на руках и ногах, длинный хвост с кисточкой на конце и желтоватые раскосые глаза с вертикальными зрачками заставляет сделать предположение о сатанинской сущности этих созданий, которых было бы неплохо взять и сжечь живьем прямо тут на месте. Ну точь-в-точь как демонические женщины на картинах Валеджо, не хватает только накладных крыльев типа «летучая мышь».

Но мы не такие слабонервные, как неолатиняне, и поэтому жечь живьем никого не будем, как и убивать без особой необходимости. Тем более что все темные эйджел – от взрослых женщин до самых маленьких девочек – теперь мои, то есть наши, пленницы. Все они полностью обнажены и стоят на коленях, из-за низкой гравитации едва касаясь пола. Их руки вытянуты вперед и повернуты ладонями вверх. Их головы склонены, а глаза смотря в пол. Одну женщину – возможно, самую высокую и худую из них – бережно, но очень крепко, держат за руки две сильных и мощных горхини. Кажется, это и есть матка эйджел…

– Не матка, а матрона, мой дорогой, – строгим голосом прямо в голове поправляет меня Лиут, – знакомься, перед тобой весь бывший клан «Багряных Листьев». Теперь они твои пленники. Ты можешь убить их всех сразу, прямо здесь, можешь продать в рабство, а можешь отпустить на все четыре стороны, то есть выкинуть в спасательной капсуле в открытый космос с небольшими запасами воздуха, воды и пищи. Если им повезет, то их подберет какой-либо из пролетающих мимо кораблей, впрочем, только для того, чтобы продать всех в рабство.

– Нет, – так же мысленно сказал я, сделав знак, – никого убивать мы не будем, продавать в рабство и выбрасывать в космос тоже. Я дарую им всем жизнь и беру тайм-аут на размышления о том, как бы лучше устроить их судьбу. Впрочем, тебя это уже не должно волновать. Сейчас мои люди уведут пленных и ты их больше никогда не увидишь, моя маленькая девочка. А сейчас я хотел бы поговорить с тобой о том, чего хочешь ты сама за помощь, оказанную нам в этом деле?

Услышав слова «моя маленькая девочка», Лиут вся затрепетала от восторга. Бедный недолюбленный ребенок, лишенный самого детства и всех радостей, которое оно несет. Вся ее жизнь, от первых проблесков сознания и по сей день, была такой же мрачной и ужасной, как местные интерьеры. Если я все же решу свить на борту у Лиут уютное семейное гнездышко, то вся обстановка должна быть переделана в корне, и в первую очередь должен быть перенастроен климат-контроль. А еще тут необходимы какие-нибудь кресла или хотя бы стулья. Хоть гравитация в этом отсеке не очень велика, но вести переговоры, стоя на ногах, есть верх всяческого неприличия.

Видимо, мои мысли не остались тайной для Лиут, потому что светильники тут же начали набирать яркость, выгоняя из дальних углов остатки полумрака, а из раскрывшейся низенькой двери, явно предназначенной для прислуги, появились несколько невысоких, примерно до моей подмышки, худеньких девочек, одетых по той же минималистической моде, что и горхини, тащивших с собой что-то вроде раскладных пляжных стульев. И к гадалке не ходи, что это были служанки-сибхи, о которых нам рассказывал Кандид. Расставив эти стулья полукругом, сибхи, как мне показалось, немного испуганно поклонились, а потом гуськом-гуськом удалились в свою дверь, в которую эйджел могли пройти только на четвереньках, а обычный человек – сильно наклонившись.

Я опустился на предложенный мне стул. Из-за крайне низкой гравитации он вполне выдерживал мой вес в бронескафандре, несмотря на свою внешнюю субтильность. Парни, поняв, что боя не будет и что абордаж превратился в какое-то подобие экскурсии, повесили оружие на шею и, кто раньше, кто позже, последовали моему примеру. Пора было подбивать бабки, где у нас яйца вид сбоку, а где всмятку. В первую очередь следовало вызвать Виктора Даниловича и узнать, как там у него идут дела.

– Дела нормально, ваше величество, – с легкой насмешкой отозвался мой командующий Гвардией, – контора пишет. Перед нами тут без запроса открывают все двери, и впечатления зашкаливают. В основном какие-то мелкие, как кролики, смуглые азиаты, вроде вьетнамцев или таиландцев, ни бельмеса не понимающие ни по-русски, ни по-английски, потом немного европейцев, собранных в отдельном отсеке, которые шарахаются от нас как черт от ладана, еще в маленьких камерах-одиночках шестеро совсем голых девиц, очень похожих на светлых эйджел, как их описывал Кандид…

– Да, – ответил я, – это они и есть. Ты там свяжись с Леонардовной, пусть приготовится начинать. В первую очередь я отошлю ей пленный экипаж, потом ты ту шестерку светлых, потом общечеловеков, ну а потом всех остальных. И передай там, что обследование, обследованием, но всех до единого бывших пленных недели на две надо поместить в жесткий карантин. Черт его знает, по каким джунглям их там наловили. И чтобы темных эйджел со светлыми в одно помещение не сажали, а то будет резня, точнее грызня, но тоже насмерть.

– Понял тебя, Володя, – откликнулся мой бывший командир. – Надеюсь, что потом ваше Величество расскажет нам, откуда в этом деле растут руки, а откуда ноги.

– Разумеется, Виктор Данилович, – ответил я, – все расскажу и даже покажу. А теперь конец связи, у меня тут еще на кону важные переговоры.

Час спустя, рубка управления бывшего корабля темных эйджел «Багряные листья»,

тетушка Лиут.

Удивительное дело – хуманс, варвар и убийца, сидит рядом с обеспечивающей сферой, в которую заключено то, что является моим физическим телом, а я не испытываю по этому поводу не то что паники, но даже малейших опасений. Дело в том, что это не какой-нибудь обычный хуманс, а Предводитель клана Железнобоких, с двойным именем Владимир Владимирович, который только что принял меня в свой клан. И я не просто принята в клан, о чем у эйджел не мог мечтать ни один Корабль, а принята как очень важная особа, имеющая статус маркграфини. Предводитель Владимир Владимирович говорит, что из всех самок я единственная удостоилась такой чести, потому что его самка Вика и еще одна самка по имени Нина Макогон, занимающаяся у предводителя всем хозяйством, имеют статус простых графинь, что немного ниже, поскольку не подразумевает военной службы. И вообще этот Предводитель в своих мыслях удивительным образом не разделяет своих соплеменников – хумансов, эйджел любой масти и нас, Корабли. Мы для него одинаково люди с одинаковыми потенциальными правами и обязанностями, и потому моя служба у него также серьезна, как служба любого из воинов, давших клятву, именуемую присягой. Он бы включил в эту привилегированную группу и сибхов с горхами, и только их умственное несовершенство не позволяет ему сделать это.