Дальше не было ни деревьев, ни кустов, холм покрывала высокая трава, сейчас пожухлая и примятая. Удалось ненадолго спрятаться за небольшим валуном, потом – за невысокими кустиками вереска.

Последние десять метров, оставшиеся до дома, Катя проползла по-пластунски, сильно оттопырив зад и прикрываясь огромным лопухом. На удивленный взгляд Ирины она ответила страшным шепотом:

– Ты же сама сказала, что нужно подобраться к дому незаметно! По-моему, лопух – это отличная маскировка. Хотя мне кажется, что все это зря, в доме никого нет… ой, мама!

– Что случилось? – Ирина повернулась к подруге, которая прикрылась своим лопухом и показывала пальцем на заднее окно дома.

– Там кто-то есть!

Ирина пригляделась к окну. За ним действительно что-то двигалось.

– Это не человек.

– Не человек? – Катино лицо залила мертвенная бледность. – А кто же?

– Да успокойся ты! Привидений, оживших мертвецов, оборотней и вампиров здесь точно нет. Они давно уже вымерли от скуки и некачественного алкоголя. По-моему, это всего лишь кот… хотя нет, это кто-то поменьше…

Катя явно оживилась и решительно двинулась к дому.

– Да не спеши ты так! – окликнула ее Ирина. – У тебя все время какие-то крайности – то ползешь в лопухах, то шагаешь открыто, как на демонстрации…

Подруги подобрались к дому и, приподнявшись на цыпочки, заглянули в окно.

За окном была просторная комната, как ни странно, довольно обжитая. В одном углу стояла старомодная металлическая кровать с никелированными шарами, в другом – узенький диванчик, застеленный клетчатым пледом, перед ним – низенький столик. Но самое главное – в самой светлой части комнаты, напротив окна, выходящего на озеро, стоял большой мольберт, а перед ним бородатый мужчина в клетчатой, перемазанной краской рубахе, с кистью и палитрой в руках.

– То березка, то рябина, куст ракиты над рекой… – напевал художник, нанося на холст уверенные мазки, – край родной, навек любимый…

– Коллега! – радостно прошептала Катя. – Художник!

– Подожди ты радоваться, – одернула ее Ирина, – и главное, не шуми! Нужно сначала разобраться, кто он такой и что он здесь делает!

– …где найдешь еще такой! – пропел художник и отступил от холста, чтобы как следует рассмотреть свое творение.

Вдруг он беспокойно завертел головой, к чему-то прислушиваясь. В ту же секунду и подруги отчетливо расслышали звук подъезжающего автомобиля.

– Кажется, сегодня тут оживленно, – прошептала Ирина, – не одни мы решили проведать Оксанин домик…

Она выглянула из-за угла и тут же отскочила назад. Лицо у нее было такое, будто она увидела привидение.

– Что там? – поинтересовалась Катя.

– Тс-с-с! – Ирина прижала палец к губам. – Кажется, это он! Во всяком случае, машина та же самая!

– Кто – он? – переспросила Катерина. – Какая машина?

– Та самая… та, которую мы видели на шоссе в день убийства… ну, с ковром в багажнике!

Катерина прокралась до угла дома, осторожно выглянула и испуганно попятилась:

– Точно, он!

На утоптанной площадке перед домом остановилась черная «Ауди».

– Если он нас здесь застукает, нам крышка! – прошептала Катя и подняла над собой свой лопух, как зонтик.

– Вряд ли тебе поможет эта маскировка! – с сомнением проговорила Ирина, отступая за дом. – Надо смываться отсюда, пока он нас не заметил! Господи, какие же мы дуры! Сами приехали, можно сказать, на бойню! Катька, не высовывайся!

– Погоди, – отмахнулась Катя, приподнявшись на цыпочки и заглядывая в окно, – что это он делает?

– Катька, не дури! – Ирина потянула подругу за локоть. – Нужно скорее отсюда удирать!

– Да подожди ты! – Катя стряхнула руку подруги и прильнула к стеклу. – Ох, ни фига себе!

Ирина не выдержала неизвестности и тоже заглянула в комнату.

Там появился высокий брюнет в кожаной куртке – несомненно, тот самый, которого они видели в лесу и на шоссе. Художник повернулся к нему и что-то негромко выговаривал.

– Еда, и то кончилась! – проговорил он громче. – А я тут должен сидеть и носу не высовывать!

– Не горячись! – отозвался брюнет. – Я же приехал! Ты вспомни, сколько денег тебе причитается…

Дальше мужчины снова заговорили вполголоса, и подруги не могли расслышать ни слова. По ходу разговора брюнет зашел за спину художнику и вдруг ударил его кулаком по затылку. Художник охнул и свалился на пол как подкошенный. Катя тоже охнула и потянулась к окну.

– С ума сошла! – зашипела на нее Ирина, пригнула подругу к земле и опустилась рядом с ней на корточки.

– Он же его убьет! – шептала Катя, шмыгая носом, по щекам текли слезы. – Это мой коллега, художник!

– А ты бы предпочла, чтобы он убил всех троих? – перебила ее Ирина, вытирая Катины щеки клетчатым носовым платком. – Уверяю тебя, ему это недолго!

Катя громко всхлипнула и замолчала. Только время от времени ее передергивала мелкая дрожь.

Прошло несколько страшных минут. Вдруг Ирина приподняла голову и насторожилась, к чему-то прислушиваясь.

– Кажется, он уезжает!

Действительно, из-за дома донесся шум автомобильного мотора, и снова наступила тишина.

Впрочем, тишина была неполная.

Из Оксаниного дома доносился негромкий стон и какое-то странное потрескивание.

Ирина внимательно прислушалась и вдруг вскочила:

– Скорее!

Подруги подбежали к окну и заглянули в комнату.

В первый момент они ничего особенного не заметили. Все было по-прежнему, только мольберт на этот раз валялся на полу. Самого художника они заметили не сразу.

Он лежал на железной кровати и тихо стонал. Руки и ноги его были как-то странно раскинуты.

– Смотри, в углу! – вдруг испуганно вскрикнула Катя.

Ирина повернулась в направлении ее взгляда и увидела сваленную в углу комнаты груду тряпья, одежды и какой-то рухляди. Над этой грудой поднимался сизый дымок, а через секунду из нее выглянули яркие языки пламени.

– Скорее, мы должны его спасти! – Катя приподнялась на цыпочки и толкнула оконную раму.

Однако окно было закрыто изнутри на шпингалет и не поддалось. Катя отступила, огляделась по сторонам, подобрала на земле булыжник и запустила его в окно. Стекло с жалобным звоном разлетелось. Катя подскочила к окну, просунула в него руку и дернула шпингалет.

Ирина ловко вскочила на подоконник и через секунду уже была в комнате. Она хотела сразу же броситься на помощь художнику, но сзади донеслось Катино надсадное пыхтение.

– Помоги! – окликнула ее подруга. – Видишь же, мне не влезть!