Девушка задержала дым в легких, выдохнула — Диана не заметила, чтобы у нее изо рта вырвалось облачко дыма, — и продолжила что-то говорить юноше, который плавал на спине. До Дианы доносились только обрывки слов.

И тогда я… Анатомия… А он… Возьми скальпель… Это был ее любовник… Не суйся не в свое дело…

Диану больше не шокировала нагота молодых людей. Она уже видела их тела, глянцевое совершенство плоти, поразительную, ошеломляющую молодость. Парень громко расхохотался над рассказом девицы и нырнул — Диане была видна смутная тень под золотистой, цвета сливы, гладью бассейна. Двигающийся силуэт, похожий на дельфина или рыбу. Тут он вынырнул прямо между ног подружки.

Потряс головой, вытряхивая из ушей воду, и прижался лицом к промежности девушки.

Та бросила окурок в бассейн, шире развела ноги, съехала на край бортика и откинулась назад.

Не успев сообразить, что она делает, Диана дернула оконную раму и закричала:

— Эй вы там! Что вы там делаете?

Парень всплеснул руками, ушел под воду, но тут же вынырнул, отплевываясь и тряся головой. Девушка встала и подняла глаза на Диану:

— Пошла к черту, старая кошелка.

Парень расхохотался, резво вскочил на бортик бассейна и подбежал к одному из шезлонгов, на котором лежало полотенце. Обмотал его вокруг бедер, собрал одежду и, все еще смеясь, побежал к сараю.

По крайней мере, ему стало стыдно, подумала Диана.

Но девушка все еще стояла, вызывающе уперев руку в бедро, и смотрела прямо в окно мастерской.

Ее дерзость напугала Диану. Она понимала, что должна хоть что-нибудь сказать.

— А Элсворты знают, что вы тут вытворяете?

Девушка прищурилась и ухмыльнулась:

— Мы и есть Элсворты.

Диана стояла под душем и тряслась от холода.

Она пустила обжигающе горячую воду: все вокруг — двери кабины, горизонтальные поверхности — окутал пар, кожа у нее горела, ноги и руки стали багрового цвета, как у вареного рака, но она все никак не могла согреться. Холод угнездился в ней слишком глубоко. Надо чего-нибудь выпить… Горячего шоколада? Крепкого чаю? Чего-нибудь, что поможет победить холод.

Мы и есть Элсворты…

Диана плотно задернула шторы на окне и через всю мастерскую кинулась к двери. Тимми бросился было за ней, но она босой ногой подцепила кота под животик и мягко швырнула назад. В гараже она споткнулась о грабли, и они упали зубцами на нее. Разодрали ей горло в кровь, оставив багровые царапины.

Она стонала от боли, прижав руку к шее, когда в дверном проеме темного гаража увидела силуэт: черная фигура на фоне восходящего солнца.

— Диана.

Прежде чем она узнала голос — хриплый и настойчивый, вырывающий ее из глубокого сна, из пучины грез и мечтаний, из миллионов сверкающих осколков комы, — она закричала.

Этот крик ветром пронесся по ее телу и поднял бурю, затопил всю ее жестоким холодом, с которым не справиться даже самому горячему душу.

— Диана, — повторил голос, и его обладатель взял ее за плечи и начал трясти, возможно, сильнее, чем было необходимо. — Диана, Диана, остановись! Да прекрати же!

Запахло волком. Чистой шерстью и кровью. Белоснежка в стеклянном гробу, которую рвут на части волки…

Нет, это Красная Шапочка.

Пол.

На ладони, которую она прижимала к шее, отпечатались три ярких кровавых полосы. Она приложила руку к его лицу, сморщенному от сострадания. Он не собирался ее целовать, чтобы поцелуем разбудить и вернуть к жизни, впрочем, не собирался и пожирать, как волк. Жизнь не сказка. Просто она забыла — как забыла про птиц, сверчков и бессонницу, — что все эти вещи и составляют жизнь женщины среднего возраста.

Дочка с косичками, замечательный дом, красивый муж — все эти прекрасные вещи.

Но как она умудрилась забыть все остальное?

Долгие годы смотреть и не видеть, как мужчины, обходя под руку с женами магазины или прогуливаясь с детьми по зоопарку, пялятся на ножки молоденьких девиц.

Конечно, муж хочет бросить ее ради более молодой женщины. Как же она забыла?

Она заплакала, и глаза, наполнившись чистой соленой влагой, заблестели, как горный хрусталь или море на горизонте, а он стоял и прижимал ее к себе.

— Все хорошо, — повторял он.

Но почему же тогда она плачет?

О чем скорбит?

О юноше, который прижимается ртом к промежности девушки и ласкает ее языком?

Или об освещающем их солнце?

О своих мечтах, в которых главное место уже давно заняли чашки, шторы, мебель, бытовые приборы, дом и ремонт?

О золотых косах дочери?

О неотразимо прекрасных синих глазах мужа?

Или о лете и розах?

— Ну, довольно. — Он погладил ее по спине.

Но она не могла остановиться. Все еще пока было при ней: мини-вэн, грабли, сад, пластмассовый пони, волшебный дом, вместивший в себя ее одежду, вещи и мечты, — но всему этому приходил конец. Она чуяла его запах. Ее муж влюбился в молодую женщину… В девочку. Она знала, что так будет. Ей говорили.

Если он ради тебя бросил жену, то когда-нибудь и тебя бросит…

Ради кого?

Какой-то студентки?

А может, она еще моложе? Выпускница, только что со школьной скамьи? Или вообще старшеклассница? Девочка, которая шла с ним через площадь, — почти ребенок. Он угостит ее ирисками и горячим шоколадом, потому что в ее возрасте еще не любят кофе. Он случайно познакомился с ней, и она украла его у Дианы — так же, как сама Диана когда-то украла его у другой женщины, прельстив своей юностью.

В глазах у нее прояснилось. За плечом мужа она видела, как на белую обшивку дома оранжевыми и черными языками наползает тень от дерева. Она мигнула. Муж при ярком солнечном освещении выглядел старым, намного старше, чем она думала. Он выглядел как человек, который в паническом страхе перед приближающейся смертью решает бросить жену.

Он все еще слегка обнимал ее.

— Сегодня последний день учебы. — Она мягко отстранилась. — Я обещала отвезти Эмму с подружками в зоопарк. Мне надо принять душ.

Он кивнул и разжал руки.

Больше Диана ничего не сказала, и он не нашел в себе сил произнести слова, ради которых пришел. Она отправилась в душ, но горячая вода не помогла — холод прочно угнездился в ней и не желал таять. Когда она завернула кран, ее кожу покалывало, а в ванной витали облака пара, и она погрузилась в него, как в чужие мысли или чужое будущее. Завернувшись в белое полотенце, она взглянула в зеркало.