— Гаспер! — воскликнула Азея и бросилась к нему.

Схватила, не рассчитав силы, за плечики, сжала. Сама едва ли что соображала.

— Слушай меня, Гаспер, слушай меня внимательно. С мамой все будет хорошо. Я тебе обещаю. Я сейчас пойду за Адрисом и скоро вернусь. Ты слышишь меня? Кивни, что слышишь? Вот так. Ты сиди здесь, на вот этом вот стуле и жди меня. Хорошо? Ничего не бойся. На улицу не выходи. Ты понял?

Он только безудержно кивал. Слезы стояли в глазах, но не капали. Мальчик изо всех сил старался хранить мужество, но многое ли можно требовать с ребенка?

Азея нервно улыбнулась и, считая, что это поможет приободрить его, взбила уложенные волосы мальчишки. Тут же выпрямилась и побежала вон из дома, знакомой дорогой, к Адрису.

Только быстро не получалось. Путь лежал, как нарочно, против движения людской толпы. Ей приходилось толкаться, увиливать, вжиматься в стены, задыхаться во взбитой уличной пыли. Азею не замечали, безразлично толкали, не вслушивались в ее просьбы посторониться или хотя бы потесниться. В густом человеческом потоке Азея была лишь незначительной песчинкой, которая от чего-то вздумала идти супротив всех. Возле дворцовой площади пришлось сначала пробиваться, затем и вовсе обходить людское столпотворение, теряя дорогие минуты. Но Азея не замечала этого. Эльда ждала…

Азея не могла позволить ей страдать. Больше никогда и ни за что, даже если небо будет падать, а Боги уничтожать людской род. Азее казалось, что если кто-нибудь осмелится встать на ее пути, она просто убьет этого смельчака.

Адриса, на счастье, она успела застать дома. Влетела, остановилась на пороге и заорала, не следя за чувствами:

— Адрис!

Он вышел из соседней комнаты, удрученный, тусклый, как дождливое осеннее утро. Удивился, но губы безразлично промолвили:

— Азея? Что вы здесь делаете?

— А как вы думаете, что я здесь делаю? — воскликнула Азея, дрожа. — Эльда рожает! Нужно торопиться!

— Рожает? — Адрис был непривычно заторможен и равнодушен. — Как не вовремя.

Он отягощено вздохнул, настораживая Азею. Она вдруг заметила в его руках вещевой мешок и пучок засушенных трав. Словно лекарь куда-то собирался, но куда? В это- то время?

— Адрис? — озадаченно спросила Азея и подошла ближе. — Адрис, что это значит? Вы не слышите меня? Эльда рожает! Надо спешить.

— Мне жаль, — только промолвил он.

— Жаль? Адрис, — глаза Азеи округлились, а сердце защемило, — духи вас раздери, я ничего не понимаю.

— Азея, — он собрался с духом и ответил так спокойно, как только смог, — я не могу пойти с вами.

— Не можете? Адрис, что вы такое говорите?

Азея бросилась к нему, схватила за локти, потому что не дотянулась до плеч, встряхнула.

— Она же может умереть!

— Азея успокойтесь, — жестко оборвал Адрис, освободившись из ее рук, но сам стиснул плечи женщины и склонился, чтобы заглянуть точно ей в глаза.

— Азея, вы должны справиться сами. Вы ведь помните, чему я вас учил.

— Помню, но…

— Я ухожу, Азея. И только поэтому не могу помочь Эльде. Я ухожу вместе с защитниками города…

— Куда? Адрис, да вам жить надоело?! Останьтесь здесь. Вы нужны Эльде! Вы мне нужны!

Азея оцепенела. В какую-то минуту руки Адриса сжали ее еще крепче, но не больно, а серые глаза оказались на опасно близком расстоянии. Настолько, что Азея не видела ничего, кроме них.

— Нужен? — уточнил он теплее и горько усмехнулся. — Как обидно слышать это именно сейчас.

— Адрис, пожалуйста. Вы же… вы же единственный, на кого я могу надеяться. Пожалуйста, услышьте вы меня!

— Я вас слышу, — вдруг зашептал он, — Азея, верьте мне. Если бы не то, что творится в городе, я бы даже уговаривать себя не заставил. Я бы пошел, я бы побежал туда, куда вы позвали. Азея… Но я не могу, именно сейчас, именно теперь, просто не могу. Я должен уйти вместе со всеми этими людьми, потому что там я нужнее. Там будет что-то страшное, и я как врач должен помогать. Азея, мне, правда, очень жаль. Вы понимаете… Боги, почему все сложилось именно так?

— Что… так? — вот и все, что могла произнести ошарашенная Азея.

Она вдруг увидела перед собой не хорошо знакомого, доброго Адриса, лекаря с которым она столько раз спорила и смеялась, а другого человека — отчаянного влюбленного мужчину.

— Почему я говорю вам это сейчас? Я могу не вернуться, и, поэтому, хочу, чтобы вы знали… Вы не только самая красивая, вы — самая смелая, упорная, сильная, решительная. Для вас нет ничего невозможного. Главное не бойтесь, никогда и ничего. Азея, знали бы вы, как сильно я завидую вашему мужу. Как же ему повезло, что его любит такая женщина. Слушайте, я бы отдал все, что есть у меня, лишь бы видеть вас, быть рядом, чувствовать вашу любовь. Я бы сражался за ваше сердце, если бы был хоть один шанс. Но оно не мое и отбирать его я не собираюсь. Я просто люблю вас, Азея. И хочу, чтобы вы знали это.

Его возбужденное дыхание сорвалось. Перед глазами Азеи поплыло, в голове все окончательно все заволок туман. Она, наверное, упала, если бы не сильные руки Адриса, которые удержали. На грани безумия Азея увидела, как неотвратимо близки и серьезны его глаза. А потом губы обжег поцелуй. Крепкий, жадный, глубокий до головокружения. Азея не отвечала, но Адриса это не заботило. Он целовал ее в первый, а, может, и в последний раз, потому все что бередило его душу, вложил в поцелуй. Горечь безответности и все свое обожание. Без остатка. От поцелуя заскакало бешено сердце, зачесалось под грудиной, почему-то захотелось зарычать, вцепиться в Азею крепче, не отпускать ни за что. Отдаться страсти, забыв про все и всех. Но вспышка разума рассекла губительный порыв. Избавляясь от соблазнов, Адрис оттолкнул от себя желанную женщину, отвернулся от нее, порывисто шагнул к двери.

И все же обернулся напоследок. Азея, так и не опомнившись от поцелуя, стояла посреди комнаты, провожая его бессмысленным, отрешенным взглядом. Адрис знал, что это сейчас пройдет, Азея придет в себя и сможет сделать все, что только потребуется. Если только он не будет ей мешать.

— Азея, — сказал он напоследок, — самое большое мое счастье в жизни, что я встретил вас. Прощайте. И да помогут вам Боги.

И быстро, не запирая дверей, зашагал прочь, присоединяясь к защитникам города. Уходил, зная, что никогда не забудет ни этой женщины, ни их прощального поцелуя. Даже на грани жизни и смерти.

Как Азея вернулась домой, она не помнила. Ватные ноги сами, по привычке, донесли до ставшего родным порога. Она перебрала ступнями ступени крыльца, зашла в комнату. И тут же почувствовала, как кто-то маленький, обхватил ее колени. Карлик? Какой карлик в этом доме? Скорее ребенок. Гаспер!

— Азея, — теперь уже плакал мальчик, пряча лицо в складках женского платья, — Азея, мама… Она умирает!