— Бульк я сейчас сделаю тебе, а пассажир жив, — отмахнулся Илья, не допускавший мысли о гибели Президента. — Медленно бегаете. Ножками надо было работать, ножками. А до того — головой, чтобы капсулу в болото не сажать. Плохо, что на такой почве следов не остается. Продолжайте поиски. Я начинаю беспокоиться. И вытащите из болота эту штуку. — В Илье возобладал ответственный работник корпорации «Каскад», который участвовал в дорогостоящем проекте и присутствовал на всех стадиях разработки и испытаний капсулы. — Это шедевр технологии… Да разве вы поймете! Подгоняйте машины, вызывайте грузовой вертолет. Исполнители… Если штуковина утонет, расстреляю всех!

Илья привычным манером размял шею и по-звериному прислушался к лесным звукам, словно в бессвязном бормотании сельвы возможно разобрать те единственные шаги, которые его действительно волновали.

Новость была столь шокирующей, что Ли Галлахер моментально позабыл о существовании мобильной связи и с распечаткой в руках бросился в кабинет директора ЦРС. В коридоре и лифтах он наталкивался на сотрудников, которым приходилось отскакивать к стене, если они не хотели быть сбитыми с ног не разбирающим дорога человеком. Как бы Ли Галлахер ни спешил, известие его обогнало, и директор ЦРС встретил заместителя на пороге собственной приемной, в нетерпении протягивая руку.

— Итак, что там у нас?

Это были результаты последнего эль-тарского радиоперехвата. За последние дни Ли Галлахер понял, что если он не добьется серьезного прорыва в Эль-Таре, придется сойти со сцены, расстаться со своим кабинетом на значительный срок, а то и навсегда.

В Эль-Таре он опаздывал. Его люди наступали Пушкину на пятки, но самым бездарным образом всякий раз опаздывали к решающим событиям. В России говорят — явиться к шапочному разбору. Как только они собрались подсунуть ему красотку, оказалось, что Пушкин уже завел себе прехорошенькую пассию, тоже русскую, но с тёмной биографией. Значит, кто-то другой подсунул. Пока группа Галлахера вынашивала идеи захвата яхты с Пушкиным на борту, кто-то другой устроил на яхте взрыв. Осталось собрать обломки, изучить их, определить тип взрывного устройства. Удалось выяснить происхождение мины — Россия, а что толку. С военным госпиталем тоже нехорошо получилось. Людей Гал-лахера в суматохе приняли за убийц, расстрелявших охрану Пушкина. Разыгралась горячая сцена, пришлось позорно ноги уносить, чтобы не попасть под горячую руку местной полиции, которая очень не любит, когда ее отвлекают от карнавала. В итоге след Пушкина был утерян. Директор ЦРС отдал распоряжение направить группу профессионалов плаща и кинжала в Эль-Тару и начал бороться уже не против продвижения «Кориолана», а за честь мундира, сообразив, что, опозорившись, дополнительных ассигнований не получит.

Надежда на успех кампании затеплилась, когда агент с президентской базы ВВС около столицы Эль-Тары сообщил, что Пушкин появился там с молодой женщиной и почему-то с президентом Домингином. Они забрали вертолет и улетели в неизвестном направлении.

Встреча двух друзей — Домингина и Пушкина, а тем более их совместные действия были настолько нежелательны, что директор привел в боевую готовность специальное десантное подразделение — пока без конкретной цели, зато с выраженным желанием непременно его использовать. Стало ясно, что Домингин отправил вместо себя в Москву куклу, статиста, дабы развязать себе руки в родной стране. Назревали события, о которых в США могли только гадать, чем и занималась специальная аналитическая группа. Пока безрезультатно. То есть вариантов и сценариев было не счесть, но все какие-то бездарные, без изюминки. Галлахер страшно переживал.

Тем временем в Москве на презентации «Кориолана» пропала капсула с «Мрии», и местонахождение ее до сих пор неизвестно. Русские что-либо объяснить по существу не удосужились, то есть сказали «Не ваше собачье дело» — только другими, дипломатичными, обтекаемыми словами. Источники в России докладывали об арестах в Москве. Центральный офис корпорации «Каскад» якобы взят под контроль службы безопасности Президента, презентация обошлась без обычной итоговой пресс-конференции, а президент Домингин (или тот, кто за такового себя выдает) молча отбыл домой. Ни одного сообщения или комментария в прессе — но это как раз не удивляло. Удивляло молчание Максима Столбова — окопался в собственном офисе и ни гугу. Есть во всем какая-то странность. Чрезвычайное положение в стране не объявлено. Но Президента не видать. Вроде на охоту уехал. В разгар предвыборной кампании — смелый человек.

Содержание радиоперехвата составляло всего несколько фраз, но каких! Один развязный юноша по-русски спрашивал другого:

«— Леха, а правду пацаны говорят, что в этой капсуле Президент?

— Ну ты придурок, Серый. Ты чего в эфир гонишь? Переходи на наш канал.

— Какой, блин, канал?! Так Президент, а мы, в натуре, эту бандуру в болото сажаем!

— Как в болото?

— Я Семену говорю — там болото. А он — ровное место, ровное место.

— Да я лично ему череп разнесу, если Президента утопим, ой е… Переходи на наш канал…»

— Капсула с Президентом ССР в Эль-Таре. — Лицо Ли Галлахера самопроизвольно меняло одно выражение на другое, реальность казалось ему слишком фантастичной. Спасение Президента открывало неясные, но заманчивые перспективы, от которых дух захватывало.

— Срочно высылаем десантное подразделение. Перетряхните эти джунгли, но капсула с русским президентом должна быть у нас. — В этот момент директор ЦРС напоминал охотничьего пса, почуявшего дичь. — Если есть возможность заодно получить Домингина и этого легендарного Пушкина, — тем лучше. Вы, Галлахер, лично должны возглавить операцию. Не мне вам рассказывать, насколько она важна для нас. Ведь совершенно ясно, что хитроумные Столбов и Мудрогор проводят собственную операцию. А нас использовали, как мальчишек, для создания отвлекающего шума. Что ж, я научу их уважать американский флаг.

Сельва внезапно ожила: добавились новые звуки, кто-то вспугнул птиц в зарослях метрах в двадцати от места, где они притаились. Мимо, ломая поросль, просквозила серая зверушка, явно от кого-то удирая. Зверь покрупнее томно вздохнул в чащобе, чтобы напомнить о себе неосторожному путнику. Пушкин придержал Президента за локоть, предлагая остановиться и лишний раз не шуметь. Послышались неясные, но все более громкие голоса — к ним приближались люди. Пушкин быстро осмотрел местность в поисках укрытия. Рядом среди камней виднелся едва заметный, прикрытый ветвями проем, на первый взгляд слишком узкий, но оказалось, что в человеческий рост и протиснуться вполне можно. Пушкин поспешил исследовать его; проём вёл в небольшую пещеру, достаточно обширную, чтобы вместить двоих, но со скользкими, покрытыми плесенью и теряющимися в кромешной темноте сводами, по которым бежали тонкие струйки воды. Выбирать не приходилось. Пушкин и Президент укрылись там; правда, спешно протискиваясь между камнями и деревьями, Президент разорвал свой костюм, на рукаве повис клочок ткани, — но все равно спрятались они вовремя. Показались двое — угрожающего вида мужчины в камуфляже, здоровые, убегавшиеся бугаи с короткоствольными автоматами под мышкой; посмотрели с тоской по сторонам и принялись материться, кляня местную флору, сбивающую с толку.