Но ливни снарядов перепахали первую полосу обороны — а у немцев были вторая и третья. Самоубийственные атаки продолжались больше месяца, а результатами стали только потери: у французов и англичан — 266 тыс. человек, у немцев — 141 тыс. После этого Жоффр решил вообще отказаться от крупных операций. С Россией союзники стали теперь обращаться совсем не так, как полгода назад — пренебрежительно и высокомерно. Однако и сами оказались в тупике. Рассудили, что русские еще нужны — оттягивать на восток часть сил неприятелей. Поэтому возобновили выделение кредитов, начали присылать кое-какие поставки.

Но, когда царь спасал Россию на фронте, оппозиционные деятели в тылу думали совсем о другом. Их первая попытка захватить власть нахрапом, пропагандистской шумихой и угрозами не удалась — теперь они стали готовиться более основательно. При этом у либеральной публики нашлись опытные наставники. Например, в жизни русской столицы важную роль играл британский посол сэр Бьюкенен. Его супруга содержала светский салон, где собирались аристократы, высшая знать. Туда были вхожи и высокопоставленные военные, политики, промышленная элита. В частности, с госпожой Бьюкенен были очень близки две подруги — жены князя Юсупова и председателя Думы Родзянко.

Мы уже упоминали английского разведчика Гарольда Вильямса, который еще в 1903 г. помогал Струве издавать журнал «Освобождение». Позже он женился на активистке кадетской партии Тырковой, а с 1913 г. находился в России в качестве корреспондента нескольких британских газет. Вильямс свел Бьюкенена с лидерами оппозиции — Гучковым, Милюковым и др. Они стали регулярно бывать у посла, и историки отмечают, что Милюков согласовывал с Бьюкененом буквально каждый свой шаг [98].

В Москве такую же роль играл генеральный консул Локкарт, одновременно дипломат и шпион. Он постоянно встречался с руководителями Земгора Львовым, Челноковым, с тем же Гучковым и их единомышленниками. Передавал Бьюкенену и в Лондон подробные отчеты о беседах, причем четко выстраивал в своих докладах модели пропагандистской войны. Писал о «темных силах» во главе с императрицей и Распутиным, которые срывают сотрудничество с союзниками, обеспечивают назначения негодных должностных лиц и ведут Россию к сепаратному миру с Германией. Соответственно, заговорщики выступали «светлыми» силами, заслуживающими всяческой поддержки.

Английская разведка в этот период направила в Россию целый ряд своих сотрудников. Одним стал корреспондент газеты «Манчестер Гардиан» Артур Рэнсом — он же агент МИ-1с (будущая МИ-6) S76. На разведку работал и приехавший в наше страну известный профессор-флорист Бернар Пэрс, одним из его заданий было как раз собирать материалы для последующей дискредитации царя и его семьи. А руководить агентурной сетью в России прибыл Сэмюэль Хор. Личность далеко не простая — банкир, член парламента. В кадры «Интеллидженс Сервис» его принял лично Мансфилд Камминг — тот самый сверхсекретный шеф, который в романах Флемминга о Джеймсе Бонде фигурирует только под инициалом «сэр К». От него Хор получил и задание. Официально он стал начальником миссии британской военной разведки при российском Генштабе, должен был помогать в борьбе с германскими спецслужбами. Но работал и против России.

А либералы делали выводы из своих ошибок. Первая «разведка боем» выявила у них слабое место. Большинство народа оказалось равнодушным к призывам Прогрессивного блока. Угрозы забастовок остались пустым сотрясением воздуха. Теперь председатель Центрального ВПК Гучков, московского ВПК Коновалов и киевского ВПК Терещенко задумали создавать при своих организациях «Рабочие группы». Якобы для того, чтобы мобилизовать рабочих на выполнение оборонных заказов, предотвратить забастовки. Истинная цель была иной. Начальник дворцовой охраны, жандармский генерал А. И. Спиридович, писал: «Раскачать рабочие массы на поддержку Государственной Думы должна была Рабочая группа при Военно-Промышленном Комитете. Ей покровительствовали Гучков и Коновалов. Они наивно верили, что сумеют использовать рабочий класс и при их помощи овладеть властью. Создав широкое рабочее движение около Государственной Думы, Гучков надеялся более легко осуществить и самый персональный дворцовый переворот…» [79].

Рабочим различных заводов предлагалось как бы самим выделить из своей среды выборщиков. А на 29 сентября было назначено собрание, где эти выборщики определят состав Рабочей группы при Центральном ВПК. Хотя на самом деле выборщиков подбирали из революционных партий. Но те самые задачи Рабочих групп, которые декларировались открыто, подвели организаторов. Резко против выступили большевики, меньшевики-интернационалисты Мартова, эсеры-максималисты, межрайонцы-троцкисты.

Они сравнивали Рабочие группы с легальными полицейскими организациями Зубатова. Своих товарищей, согласных сотрудничать с ВПК, называли лакеями капиталистов, наживающихся на войне. Собрание вылилось в общую ругань, выборы не состоялись.

Из сторонников Рабочих групп инициаторы-промышленники отметили меньшевика Кузьму Гвоздева. С ним провели отдельные переговоры, искали другие подходящие кандидатуры, и повторное собрание назначили 29 ноября. Теперь выборщиков уже целенаправленно подтасовали. Присутствовали только умеренные меньшевики и эсеры, готовые взаимодействовать с либералами. Они избрали Рабочие группы при Центральном ВПК и Петроградском ВПК. Председателем стал Гвоздев, секретарями — Богданов, Маевский, Пумпянский. Большевики с ходу заклеймили их «изменниками». Хотя Рабочая группа сразу показала, что не намерена держаться в рамках своих официальных задач. На том же собрании, где она создавалась, было принято «наставление избирателей», разработанное Гвоздевым и его соратниками.

В докладе полиции приводилась цитата из него: «Безответственное правительство России, ввязавшись в эту войну, в то же время продолжает беспощадную войну против собственного народа, подводя страну таким образом к грани поражения…» Ставились цели созыва Учредительного Собрания, политической амнистии, передачи помещичьей земли крестьянам и др. Не скрывалось требование «бороться с режимом с большей решимостью». Эти пункты Гвоздев озвучивал на съезде Центрального ВПК. Тем не менее Гучков и его товарищи всячески обхаживали своих новых союзников.

В том же здании, где располагался Центральный ВПК, в Юсуповском дворце на Литейном проспекте, для Рабочей группы выделили две комнаты, телефоны. Она получила очень высокие оклады. Например, секретарь Рабочей группы получал 250 руб. (для сравнения, армейский поручик — 50 руб., полицейский пристав — 40 руб.) Для заседаний разрешалось использовать парадные залы дворца. Эти заседания проходили ежедневно, собирались толпы рабочих. Аналогичные центры возникли при Московском и Киевском ВПК. Но полиция их не трогала, хотя отлично знала, какая агитация там ведется. Потому что любое вмешательство в дела ВПК или Земгора было чревато грандиозными скандалами.

И опять обращает на себя внимание синхронность. В это же самое время, когда либеральная оппозиция стала формировать заговор, активизировались и другие силы — социалисты. 5 сентября 1915 г. в швейцарской деревне Циммервальд собралась конференция представителей левых социалистических партий. Инициаторами выступили швейцарцы и итальянцы, а целью ставилось возродить социалистический Интернационал, разрушенный войной. Собралось 38 делегатов из 11 стран, и больше всего оказалось от России. От большевиков — Ленин и Зиновьев, от меньшевиков — Мартов и Аксельрод, от «центра» — Троцкий, от эсеров — Чернов и Натансон. Польшу и Литву представлял Радек, Латвию — Берзин.