Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обмен - ЭХО
August 02, 2024 02:08
Два убийцы обнимаются. На красной дорожке. На... - Dmitry Chernyshev | Facebook
Два убийцы обнимаются. На красной дорожке. На фоне почетного караула. Только не понимаю — почему тот, что справа, тоже не в олимпийке адидас?
Два убийцы обнимаются. На красной дорожке. На... - Dmitry Chernyshev | Facebook
August 02, 2024 02:05
Пресс-конференция с освобождёнными российскими политзаключёнными - ЭХО
«И царский режим, и советский режим рухнули за три дня, это не фигурка речи. Я вам абсолютно точно говорю, что в следующий раз будет так же», — Владимир Кара-Мурза уверен, что политические изменения в России неизбежны. При этом, по его словам, они всегда наступают мгновенно, резко и когда никто этого не ждёт. «Важно, чтобы не только российское общество, но и западный мир готовились к этим переменам», — сказал политик на пресс-конференции в Бонне. «Я за два года и четыре месяца заключения побывал в 12 пенитенциарных учреждениях, и за все это время самым адским местом была тюремная больница», — Владимир Кара-Мурза рассказал о чудовищных условиях в российских медучреждениях системы ФСИН. «От больницы там только название — та же крытка, руки за спиной, обыски, конвоиры», — добавил он. Журналисты поинтересовались у бывших политзаключённых, как они планируют продолжать политическую деятельность. Илья Яшин заверил, что каждый из них продолжает заниматься политической деятельностью. При этом он признался, что не знает, как осуществить это из-за границы, и понимает ответственность и риски, связанные с этим. «Вы там не очень увлекайтесь. Красиков (офицер ФСБ Вадим Красиков, вернувшийся в Россию в результате обмена — прим. „Эхо“) может за вами и вернуться», — процитировал Яшин шутку сотрудника ФСБ, с которым он общался перед вылетом в Германию. «Начать я хочу с разговоров с людьми. Я хочу посмотреть на них, поговорить с ними, поучиться у них, я постараюсь приносить пользу людям — и тем, кто остаётся в России» — сказал Яшин. Владимир Кара-Мурза заявил, что планирует работать над санкциями против российской власти: «Было как минимум очень странно, а как максимум возмутительно читать в письмах, которые мне присылали, где в информационных сводках приводились выступления западных политиков. Из этих выступлений следовало, что все в России за Путина все за войну — хотя это не так даже по данным государственного ВЦИОМ. Очень странно было читать, что меня не существует. Что всех сотен наших товарищей, которые сидят, не существует. Что не существует тысяч людей, которые получили административные протоколы за антивоенные выступления. Что не существует десятков тысяч людей, которые были задержаны за антивоенные протесты. Я вижу основной акцент своей деятельности в международной плоскости, чтобы напоминать людям в демократических странах, что Россия и Путин это не одно и то же. Санкции должны быть откалиброваны таким образом, чтобы они были направлены на Путина, а не просто на граждан России». Фото: Виктория Литвин / для «Новой Газеты Европа» Андрей Пивоваров также заявил, что нужно ослабить санкции в отношении простых россиян и разоблачить миф о том, что за границей «ненавидят русских»: «Когда я был в заключении, я читал письма и газеты и был в курсе дискуссий среди эмигрантов. Меня коробил тезис о том, что надо переждать и пережить. Мне он кажется политически неверным. Главная задача сейчас — направить тех людей, которые готовы что-то делать, но не готовы к жестким шагам. Мы должны дать людям возможность не принимая политических рисков выразить свою позицию». Илья Яшин об убийстве Алексея Навального: «Навальный должен был быть в России. Участвовать в выборах. Руководить страной, жить долгую жизнь. Приносить пользу стране, радовать свою семью. То, что Алексея Навального с нами нет, это преступление Путина, который несет прямую ответственность за его убийство». Фото: Виктория Литвин / для «Новой Газеты Европа» Владимир Кара-Мурза об убийстве Алексея Навального: «То, что произошло с Навальным, очень четко и страшно показывает, то, что в СМИ называют обменом заключенными, это не обмен — это спасение человеческой жизни. И мне трудно не думать о том, что, может быть, если бы быстрее шли какие-то процессы, если бы меньше сопротивления пришлось преодолевать правительству Шольца в деле освобождения путинского киллера Красикова, может быть, освобождение прошло бы быстрее. И Алексей был бы здесь. Я призываю людей подумать, что это вопрос