– Ага, заметили! – презрительно захохотал Гретиарий. – Что ж, теперь отвлекитесь на нас. Эй, вы, – он обернулся к Юнию и молотобойцу, – у вас что, совсем закончились камни?

– У меня еще есть. – Эрнульф расстегнул висевший на поясе кошель и хитро ухмыльнулся: – Позаимствовал из твоей сумы, патрон! Помнишь, ты набрал их в урочище?

– Да помню, – отмахнулся Юний и передал один из камней Теодульфу.

– Ну, ничего себе! – вдруг присвистнул тот. – Не больно ли дорого этим кидаться?

– А что, тебе так жалко камней?

Молотобоец неожиданно захохотал:

– Какие же это камни, мой господин?! Это медная руда. И очень, очень хорошая.

– Ах, вот оно что… – Рысь задумался. Впрочем, сейчас была не та ситуация, чтобы о чем-то думать. – Метаем! – распорядился он. – Ну, Теодульф, нашел себе цель?

– Нет, господин, – Теодульф усмехнулся. – Похоже на то, что стрелять-то нам и не в кого!

– Как это – не в кого? – Юний осторожно свесился вниз… И не обнаружил во дворе ни одного варвара! Впрочем, нет – несколько человек, догоняя остальных, поспешно неслись к реке.

– Ничего не понимаю! – удивился Рысь. – С чего бы это их унесло?

Стоявший в углу Эрнульф тихонько засмеялся:

– Кажется, я знаю почему… Гляньте-ка на дорогу!

Юний перевел взгляд и увидел, как далеко на склоне холма блестят в лучах восходящего солнца серебряные штандарты и шлемы. А поступь… Нет эту поступь ни с чем другим не спутаешь – так чеканить шаг могут только непобедимые имперские легионы.

– Кажется, это «Примигения», – Гретиарий с довольной усмешкой почесал подбородок. – Впрочем, очень может быть, что и «Августа».

А не очередная ли это хитрость? Нет, вряд ли алеманы успели обучиться походному солдатскому шагу. Юний посмотрел в другую сторону – варвары беспорядочною толпой убегали к реке.

При неудаче они трусливы, а во время удачи не признают ни божеских, ни человеческих законов.

Публий Корнелий Тацит. Анналы

Старший сын Кальвизия Феликс – семнадцатилетний юноша со смуглым худым лицом – сидел прямо на земле у ног мертвого отца и, не стесняясь, плакал. Подошедший центурион, высокий и сильный, что-то тихо сказал парню, видимо утешая. Остальные легионеры разбрелись по ближайшей округе, помогая местным жителям отыскивать тела родичей. Эрнульф, со смурным бледным лицом, тоже принимал в этом самое активное участие, и Юний знал – кого именно он хотел (нет! Очень не хотел!) найти. Виниция нигде не было – ни среди мертвых, ни среди живых.

Уже к полудню, когда тела погибших защитников разобрали родичи, а трупы врагов, приготовляя к захоронению, слуги сложили в отдельную кучу, стало окончательно ясно, что младший сын Кальвизия, скорее всего, пленен. Поделившись этой мыслью с Рысью, Эрнульф не знал, радоваться или огорчаться судьбе своего пропавшего приятеля. С одной стороны – вроде бы жив, но с другой… С другой – никто не знал, зачем алеманы увели с собой юношу – получить выкуп или принести в жертву на тризне по своим погибшим воинам. Вот и Эрнульф гадал, хмуро поглядывая на тихо болтавших меж собой слуг.

Поговорив с центурионом, Юний выяснил, что его отряд действительно привел с собой Феликс, однако никаких записок парень никому не писал, по крайней мере центурион этого не видел. Тогда откуда же записка оказалась у слуги Эрлоина, хозяина постоялого двора? Сказать по правде, эта уловка с лжелегионерами вполне удалась бы германцам, если бы те подготовили ее более тщательно. Кто ж там, среди них, такой умный? Хотя не об этом сейчас нужно думать, а о том, вернее, о тех, кто помогал алеманам, кто навел на мирных жителей орды разбойников, кто послал того человека, что разжигал костры, подавая варварам тайный сигнал. Этот же человек – или группа людей – специально отпугивал местных от Черного урочища, охраняя тайну оврага. И, как выяснилось, еще кое-что – пласт медной руды, залегавший в горе, окруженной мертвым лесом. Медная жила – это был преизрядный куш, и, если вычислить того человека, что пытался завладеть ею, ответы на все вопросы можно было бы считать найденными.

Интересно – кто бы это мог быть? Кто-нибудь из местных? Или облеченное немалой властью лицо из Могонциака, в чьих силах было нарезать земельные участки близ урочища так, чтобы у их хозяев сразу же оказались проблемы с соседями. Чтоб даже и подумать некогда было о корчевании мертвого леса и распашке земель. Кстати, и на это тоже оказывала влияние идея с «оборотнями». Неплохая, в общем, идея. Познакомиться бы с ее автором…

Юний хорошо понимал, что вся его дальнейшая карьера, да что там карьера – жизнь, во многом зависит от того, как он распутает земельное дело. Станет ли он уважаемым на все Пограничье юристом или так и будет числиться в «молодых», должно было решиться здесь. В Августе Треверов Юний уже имел неплохую известность, однако все его дела касались в основном личных деликтов: мелкие кражи, оскорбления-«обиды» и прочее. На них можно было сделать имя, но не деньги. А именно деньги, как давно уже успел убедиться Рысь, и давали истинную свободу в империи. Нет, он не бедствовал и уж тем более не голодал, но иногда со стыдом вспоминал, как из-за нехватки средств приходилось отказывать бедным и браться за дела зажиточных, тех, кто мог заплатить неплохой гонорар. Уже сейчас Юний подумал, что хорошо бы открыть целую юридическую контору, набрав молодых юристов, специализирующихся в различных отраслях права: в вещном, в обязательственном, в исках, контрактах, пактах… Да, такая контора не простаивала бы без дела, особенно в Могонциаке – многолюдном городе Пограничья. Рядом располагалась еще один город – Вангионы – куда меньше размерами, но и там можно было бы открыть отделение конторы.

Эти прекрасные мысли соперничали в голове Рыси с другими – о мести ободритам. Жив или мертв их разбойный вожак Тварр, было не так уж и важно – мстят ведь не человеку, а роду. Но для мести нужно было перебираться за Рейн, а это значит бросить здесь все дела, пусть даже только на время. Что же, в конце-то концов, делать?

Мысли эти тревожили Юния, словно бы разрывая его мозг на две половины, одну из которых занимал азарт дела, а в другой засело только одно – Тварр! Тварр!

Впрочем, пока с Тварром и его ободритами можно было повременить, ну, разве что расспросить о нем пленных.

– Пленных? – удивился вопросу центурион. – Каких пленных? Их же у нас нет! Одни убитые.

– А раненые? – вскинул глаза Рысь.

– Легкораненых разбойники унесли с собой, а тяжелых добили. Одно словно – варвары! – Воин презрительно сплюнул.

Слуги уже перенесли тело погибшего хозяина в дом, приготавливая к похоронам. Высокая зеленоглазая женщина в белых одеждах – вдова Кальвизия – негромко отдавала распоряжения. Феликс подошел к ней, обнял, прошептав слова утешения. Бедная женщина. Потерять за одну ночь мужа и младшего сына. Хорошо, хоть уцелел старший.