Однако Диана мало обращала на них внимания. Она снова беседовала с Гелдионом и неоднократно ловила на себе озабоченные и даже ревнивые взгляды Гэри.

Когда настало время перекусить, Диана присоединилась к своим четверым спутникам. КэлсЙ продолжал пребывать в приподнятом настроении, равно как и Гэри. Зато Микки притих (странное состояние для лепрекона), да и Джено не выглядел убежденным в том, что небеса смилостивятся над Волшебноземьем в ближайшем будущем.

Едва представилась возможность, Диана перевела тему разговора на Керидвен, но Кэлси не хотел говорить о ведьме, а Джено вообще ни о чем не желал говорить. Гэри, достаточно хорошо зная свою жену, понял: ей кажется, что она напала на след чего-то важного. Это его заинтриговало, да и Микки был не прочь поболтать.

– Я слышала, что она способна превращаться в ворона и в змею, – сказала Диана.

– Во что угодно и когда угодно, – заверил ее Микки. – Для Керидвен это пустяки. Ты уже наблюдала подобное волшебство эльфов, когда они боролись с пожарами, и немного моих иллюзий ты тоже видела…

– Она сама была частью твоих иллюзий, – перебил Гэри, передразнивая сильный акцент лепрекона и добиваясь от Микки и Дианы столь необходимой сейчас улыбки.

– Но тебе нужно знать, что злые чары Керггдвен простираются гораздо дальше, чем мои трюки или магия колдунов, – продолжал Микки. Улыбка его испарилась, а голос стал серьезным. – Она – колдунья, и все чародеи Волшебноземья, вместе взятые, не могут разрушить ни одного из ее заклятий.

Диана понимающе кивнула.

– Мы достаточно наслушались про эту колдунью, – вдруг резко сказал Кэлси.

Все трое, а также Джено, обернулись к нему, недоумевая, что вызвало такой всплеск эмоций. Кэлси пустился в пространные объяснения, начал говорить, что толки о Керидвен лишь подрывают тот невысокий моральный дух, который еще остался.

– Вовсе нет, – упорствовала упрямая Диана, – Керидвен, а не Киннемор является причиной наших бед. И если я вообще смогу чем-либо помочь, то мне должно быть известно о ней все, что только возможно. Знание своих врагов – это величайшее оружие в любой войне!

Удивление на лице Кэлси сменилось уважением.

– А она хорошо во всем разбирается, парень, – заметил, обращаясь к Леджеру, лепрекон.

– Более семи лет она постоянно слышала о Волшебноземье, – ответил Гэри, явно гордясь своей сильной женой. – И всегда верила моим рассказам.

– Еще как, – с немалым сарказмом добавила Диана. Они провели целый час в разговорах о Керидвен, и больше сетований от Кэлси не было. Когда трапеза окончилась, Кэлси попросил Джено пойти вместе с ним на совет старейшин эльфов. Это было больше чем любезность. Решения тильвит-тегов имели последствия, простиравшиеся далеко за пределы границ Тир-на-н'Ог, и Кэлси хотел, чтобы старейшины в полной мере ощутили свою ответственность перед дворфом, когда придет ответ от Киннемора, если он придет.

– Постойте! – велела Диана, когда они уже собирались уходить.

Неожиданная требовательность в ее тоне удивила всех, даже Гэри. Диана глубоко вздохнула и посмотрела прямо на Микки.

– Киннемор не марионетка Керидвен, – заявила она.

Никто не высказался против ее утверждения, но оно явно вызывало у всех сомнение.

– Я не знаю даже, жив ли Киннемор, – продолжала Диана.

– Но я видел короля, – возразил Кэлси.

– И я тоже, – добавил Микки.

Не дав им закончить, Диана затрясла головой.

– Это не он, не отец Гелдиона, – с уверенностью сказала она.

– О чем ты говоришь? – спросил Джено, не расположенный к головоломкам.

– Я не знаю, кем или чем является этот король, – объяснила Диана, залезая в сумку и вынимая оттуда моментальный снимок, который она сделала у входа в дилнамаррскую башню. – Но я знаю, что он… это не человек.

Она достала фотографию, и все сгрудились вокруг. На снимке были запечатлены двое коннахтских солдат, а между ними король или, по крайней мере, некто облаченный в королевские одежды. Лицо его не было человеческим: растянутый между остроконечными ушами рот, косматые волосы, которые, казалось, ветвились даже по бокам носа этого существа.

– Черт побери, что это такое? – спросил Гэри, не понимая, что происходит.

Джено и Кэлси тоже выглядели взволнованными, однако только ли ее снимок послужил толчком к их беспокойству, Диана понять не могла.

Микки, единственный, кто находился рядом с Дианой, когда они вдвоем приблизились к башне, помнил часовых и человека, стоявшего между ними. И лепрекон, в большей степени знакомый с миром людей, чем остальные, не был особо ошеломлен одним лишь видом фотографии.

– Что это такое? – снова спросил Гэри уже более настойчиво.

– Король Киннемор, – спокойно ответила Диана.

– Нет, девонька, – поправил ее Микки. – Этого я уже видел, и никакие королевские одежды и украшения ничего не изменят. Он останется тем, кто он есть.

– Кто? – закричал Гэри, становясь все более возбужденным.

У Кэлси был отсутствующий взгляд, даже крепыш Джено, казалось, едва мог дышать.

– Ты его не видел, парень, но прежде ты его уже слышал, – ответил Микки. – Несомненно это дикий волосатый хагг.

Огонь вихрем вырывался из-под каждого дерева, и шипящие языки пламени тянулись ввысь, противоборствуя проливному дождю. На границе леса царила суматоха: устремились вперед солдаты, высоко взметались огненные столбы пожаров, гудела тетива луков. Такой ответ дал король Киннемор на призыв к миру.

Вдалеке от жестокой битвы, на поле, сидел принц Гелдион. Он был в отчаянии: его подозрения о чувствах отца к нему подтвердились. Возле принца расположилось несколько пленных; большинство же солдат поклялись в верности противнику. Даже сейчас многие люди Гелдиона сражались за тильвит-тегов против его отца. Это, пожалуй, была самая горькая пилюля, которую когда-либо проглатывал несчастный принц.

И потому битва в этот день была даже более обескураживающей: не только эльфы, но и люди сражались с королевскими солдатами.

Диана также находилась на передовой, напрочь отказавшись сидеть в тылу. Она ехала на белой лошади рядом с Гэри и Кэлси. Эльф неистово несся вдоль линии фронта и кричал солдатам, чтобы они бросали своего недостойного короля и шли за копьеносцем, новым Донигартеном. Восседая на дородном жеребце, в сияющей кольчуге и с могущественным копьем в руках, Гэри Леджер, без сомнения, выглядел превосходно. Однако сам он не чувствовал этого, не ощущал, что в нем воплотился легендарный герой. Его чувства были совсем иными.

Гэри и прежде доводилось наблюдать сражения в Волшебноземье. Видел он Гелдиона и толпу его рыцарей, бившихся против полчища гоблинов в Кавтангле. Гэри ведь и сам участвовал в битвах. Он убил в поединке рыцаря Редарма. В конце концов, было достаточно зверств в родном мире Гэри, с пугающей наглядностью демонстрировавшихся в вечерних теленовостях, в которых все больше времени уделялось показу истерзанных войной стран и бедствий городов. Но ничто из всего этого не подготовило Гэри к зловещему нынешнему дню в Тир-на-н'Ог. Неприкрашенная ярость битвы, на каждом шагу отдающиеся эхом крики умирающих, звон стали о сталь сливались в один сплошной пронзительный вой. Все это ударило по чувствам Гэри. Он скрежетал зубами и продолжал объезд, зная, что нынче не время для слабости, хотя в сегодняшней битве сострадание и слабость определенно являлись одним и тем же.