и корю себя за «посмотрим». Нужно было отказывать. Резко. Пусть бы обиделась, возненавидела. Но тянуть резину – еще хуже.

Диана: «Что ты, блин, понял? Что нельзя бить людей?!»

Злится. Я усмехаюсь. Пишу ей:

«А если заслужили?»

«Нельзя! Ты полный псих! Я до смерти тебя боюсь!»

«Я думал, что иногда даже всемером можно».

Прочитано. Диана молчит. Проходит минута.

«Так мы поговорим? Или дальше будешь от меня прятаться?»

Совесть душит. Не могу от этого ощущения отделаться. Лида обиделась и расстроилась. Я не отказал в помощи, но и не согласился. Она из плохой семьи, отца не знает. Мать в основном личную жизнь устраивала, дочерью мало занималась. Конечно, я за Лиду чувствую ответственность. А еще я ее любил, а она любила меня. Но за восемь лет от этого чувства осталась лишь дыра. Отношения, когда и вместе тошно, и по отдельности никак. Я разорвал этот круг и чувствую навязчивую нездоровую вину. За то, что сумел. И за то, что был счастлив с Дианой ту короткую неделю.

Охренеть… как было хорошо с Ди. Легко, ярко. Эскорт? Капец. Просто капец.

«А ты будешь искать, если спрячусь?» – отвечает она. Кокетничает?

«Ты пьяная?»

«Очень. Мы добавили шампанского. Но уже дома».

«Буду».

«Ауч, Адомайтис!»

Утро выходит не таким жестоким, как предполагалось. Все же одна бессонная ночь из графика выбить не может. На душе, правда, паршиво. Утром с бабулей созвонился: Матвей в школу ушел, все нормально. Но голос у нее был так себе. Ладно, об этом я позже подумаю.

В клинике работа кипит с первой минуты. График плотный, с Сомовым без лишней болтовни смотрим людей. Пишем направления, рекомендации.

Настроение постепенно выравнивается, как и всегда на работе. Без ярких всплесков. Рутина.

Около двух часов я выхожу из кабинета, чтобы выпить кофе и перекурить. Подхожу к регистрации.

– У вас перерыв? – улыбаются девчонки.

– Ага. Кофе только растворимый?

– Тут за углом варят отличный. Вам принести?

– Нет, я сам. Прогуляюсь.

За спиной хлопает дверь. Поворачиваю голову и улыбаюсь.

Стоит. Надо же. Смотрит смущенно.

С двумя пластиковыми стаканами в руке.

Бежевый плащ, черная сумка. Распущенные волосы. По плечам.

Машет мне пальчиками. И робко улыбается.

И я улыбаюсь в ответ. Ну какой из нее эскорт, о чем я вообще? Самая милая девушка из всех, что видел.

Диана пожимает плечами. Потом опускает глаза и вскидывает их. И такая в них глубина бездонная, что меня взрывает. Жар по телу, аж волосы дыбом. Даже если и эскорт. Да пох.

Я быстро подхожу к ней близко-близко и говорю, глядя сверху вниз:

– Нашел.

– Оу. Скорее это я тебя нашла.

– Как, кстати?

– Посмотрела, где в городе принимают потрясающие хирурги из «Айрис». Я тот еще хакер. Обалдеть, Паш, сколько у тебя сертификатов, регалий и прочего! Мне теперь неловко рядом стоять.

– Это кофе? Мне?

– Тебе, если хочешь. Я подумала, что лишним не будет.

– Спасибо.

Я беру стаканчик. Делаю глоток. Вот это действительно кайф.

– М-м-м, – тяну.

Диана приветливо и искренне улыбается, и я начинаю баловаться. Тяну громче:

– М-м-м, я думал, не выживу без него.

– Нравится? Тут за углом классный. Я когда к родителям приезжаю и по магазинам с подругами хожу, всегда покупаю.

– Отличный. Пройдемся? У меня короткий перерыв.

– Я спешу. Прости. Мама ждет в машине. Заскочила извиниться за свое вчерашнее нетрезвое поведение. Я могу быть той еще хамкой. Меня подруги зовут Ди-Ди. Нормальная – Диана. Пьяная – Ди-Ди.

Я смеюсь. Диана заявляет:

– За поведение Ди-Ди Диана не несет никакой ответственности.

– Да, Ди-Ди хотелось дать по жопе, – говорю уже серьезно.

Улыбка стекает с ее красивого лица. Диана слегка напрягается.

– Паш! – укоряет меня.

– Я заеду за тобой сегодня? В девять. Если не сдохну на приеме.

Она бросает взгляд мне за спину: в коридоре сидит очередь. Кажется, там уже человек двести. Потом смотрит в глаза. Я не моргаю. Диана мешкает, но произносит:

– Ладно. Я напишу адрес.

И уходит, оставив после себя шлейф вкусных духов, которые я узнал.

Делаю большой глоток кофе. Разминаю пальцы и вновь чувствую боль в локте.

А следом проносятся картинки перед глазами.

Глава 29

Ди-Ди.

Я закатываю глаза в тысячный раз за день. Это ж надо придумать! В жизни меня никто так не звал… Псевдоним стриптизерши-проститутки. Адомайтис, наверное, в полном шоке.

Я, впрочем, тоже.

Не ожидала его увидеть, вот и сработала самозащита. Я ведь почти забыла его. Почти перестала скучать и злиться. Подарила этого человека той роковой Лидии, которая никак не выходит у него из головы, как он у меня. Но вдруг… Павел собственной персоной. В самый неожиданный момент.

Утром нашу переписку перечитала – ахнула. Хотелось оправдаться, вот только еще хуже сделала.

Ди-Ди… Истерически смеюсь и закрываю руками глаза. Павел никогда мне этого не забудет. Благо этот человек ненадолго в моей жизни.

Всего лишь одна встреча. Единственная. Последняя.

Судя по всему, это случилось: ему показали те фотографии. От одной мысли, конечно, холодок по спине. Но я не позволяю себе погружаться в уныние. Паша бы все равно однажды узнал. А когда – лишь вопрос времени.

Мы встретимся как взрослые люди, поговорим без упреков. Он должен понять, почему не стоит делиться компроматом с Матвеем. Это ударит по учебному процессу. Я почти уверена, что ни старший, ни младший братья не станут хвастаться находкой друзьям. И все же… поговорить стоит. Потом разойдемся и продолжим жить каждый свою жизнь.

Время близится к девяти. Гордей должен позвонить с минуты на минуту. В эти выходные он тоже работает.

Щелкает микроволновка в кухне, следом моих обонятельных рецепторов касается обалденный запах попкорна. Желудок болезненно отзывается. Надо же! Весь день не могла проглотить ни кусочка.

– Диана, точно не будешь с нами фильм смотреть? – зовет отец из гостиной.

– Только-только появился по подписке! – заманивает мама. – У нас сладкий, соленый и сырный попкорн.

– Уже чувствую сумасшедшие запахи!

Улыбаюсь. Я обожаю их. Что бы ни происходило, пару раз в неделю эти двое устраивают себе домашний кинотеатр. Мама уверена, что совместный досуг, пусть даже простой и банальный, сплачивает. Отец давно смирился и не спорит. Мне же остается лишь порадоваться. У многих подруг родители разводятся, мои же год за годом становятся лишь ближе.

–