– Макс!

Максим быстро наклонился вперед, перенес вес тела через подоконник и полетел бы вниз, если бы сильные руки коллеги не схватили его за ноги.

Капитан полиции Толя Волохов (здоровенный, как медведь, и такой же сильный) стащил Максима с подоконника и швырнул обратно в инвалидную коляску.

– Какого черта ты делаешь! – рявкнул Волохов.

Максим посмотрел на коллегу злыми глазами, оскалил зубы в усмешке и прохрипел:

– А сам как думаешь?

– Ты что, хочешь, чтобы тебя нашли размазанным по асфальту, в луже собственного дерьма?

– Я бы хотел, чтобы меня нашли на ложе из лепестков роз, окруженного двенадцатью голыми девственницами, но это невозможно.

Волохов скривился:

– Дурак! Самоубийство – не выход.

– Да ну? А что тогда выход?

Волохов пожал плечами, захлопнул створку окна и задвинул шпингалет.

– Зря напрягался, – насмешливо проговорил Максим. – Когда ты уйдешь, я все равно сигану вниз.

Коллега внимательно вгляделся в лицо Макса.

– Что, все так плохо? – спросил он участливым голосом.

– А ты сам не видишь? Я безногий калека, у меня нет работы, нет жены, нет детей, из бывших коллег со мной общаешься только ты, остальные меня терпеть не могут. И самое отвратное, что я совершенно их за это не виню.

– Попахивает самобичеванием, – заметил тот.

Максим посмотрел на него жестким взглядом.

– Я убил трех человек, один из которых – ребенок, – сухо и отчетливо проговорил он.

– Они случайно оказались на линии огня, – возразил коллега. – Ты не мог этого предвидеть.

– Да ну? Знаешь, чего мне пожелал наш подполкан при расставании? Побыстрее спиться!

– Он погорячился. И другие тоже. Сейчас все понимают, что ты не мог поступить иначе.

– Я мог подождать! Подождать, понимаешь?! А не корчить из себя гребаного ковбоя и не открывать пальбу. Тогда и ребенок остался бы жив.

– Ты сделал то, что должен был сделать. На твоем месте я поступил бы так же. Если бы у меня хватило духу. И вообще, друг, ты меня удивляешь. У тебя хватило храбрости подставить башку под пули, но не хватает сил жить, сидя в инвалидной коляске. Ну чего ты разнылся? Ноги не ходят? Зато голова соображает! Представь себе, что ты – Ниро Вульф. Помнишь романы Рекса Стаута? Сколько мы их перечитали, когда были курсантами школы МВД!

– У Ниро Вульфа ноги двигались, – хмуро проговорил Максим.

– Да, но он все равно никуда не выходил из дома. Разводил орхидеи, жрал трюфели и наслаждался жизнью.

– У меня нет трюфелей.

– Зато у тебя есть телик. И Интернет. И еще куча всяких прибамбасов, делающих жизнь интереснее.

– Класть я хотел на твои прибамбасы.

Волохов вздохнул:

– Вижу, ты совсем не изменился. Но я знаю, на что тебе точно не класть.

– И на что же?

Тот достал из кармана куртки бутылку коньяка и поставил ее на стол.

– Армянский! – объявил он. – Как в юности! Где у тебя стаканы?

– Не знаю, – буркнул Максим. – Может, на кухне. Если они вообще есть.

– Я схожу принесу. А ты сделай мне одолжение: не выбрасывайся из окна до моего ухода.

– Договорились.

Коллега ушел на кухню и почти сразу же вернулся с двумя стаканами, ножом и стареньким, пожухлым лимоном. Они молча выпили по полстакана коньяка, так же молча зажевали кусочками лимона. Потом – еще по полстакана.

Первым молчание нарушил Максим.

– Я заслуживаю того, что со мной случилось, – объявил он.

– Может, да, а может, нет, – сказал капитан Волохов. – Если честно, все мы заслуживаем гадостей, которые с нами происходят.

– Не говори за всех.

– А я не про всех людей. Я про таких, как мы с тобой. Пойми, старик, невозможно каждый день ходить по дерьму и крови и оставаться в чистых тапочках. Давай еще по одной!

– Давай.

Они выпили еще. Волохов откинулся на спинку дивана, закурил, выпустил облако дыма, посмотрел сквозь него на Максима и констатировал:

– Значит, ты теперь вольная птица.

– Ага. Как в стишке.

И Максим продекламировал с сухой усмешкой на губах:

У мента безделья муки:

С полдевятого до двух

Делать нечего от скуки.

Мент сидит и давит мух.

Вдруг одна заговорила

С очумелым мужиком

И пощады попросила

Человечьим языком.

«Знаю я, не все вы злые,

Кто работает в ГАИ.

Вмиг исполню я любые

Три желания твои»…

Максим замолчал.

– Да уж, желания… – глухо проговорил он после паузы. – Ну, допустим… Допустим, что я не нырну вниз с шестого этажа. Чем ты предлагаешь мне заняться?

– Сегодня? – уточнил Волохов.

– По жизни.

Коллега пожал плечами:

– Да чем хочешь. Осуществи мечту детства. Какая у тебя в детстве была мечта?

– Трахнуть Наталью Негоду.

– А кроме этого? Была же у тебя какая-то мечта? Не всю жизнь ты хотел быть ментом?

Максим хмыкнул.

– Мечта? Была мечта. В детстве я хотел стать писателем.

– Кем? – приподнял брови Волохов.

– Писателем, – повторил Максим.

Тот неуверенно усмехнулся.

– Как Толстой и Тургенев? – уточнил он.

– Как Стивенсон и Конан Дойл.

Волохов ненадолго задумался.

– Слушай, а это идея! – сказал он наконец. – Времени у тебя теперь полно. Историй про бандитов и ментов ты знаешь много. Пиши, что в голову придет, а там глядишь – и талант прорежется. Давай, кстати, за это и накатим!

Он вновь взялся за бутылку.

Мужчины выпили, помолчали, поухмылялись.

– Нет, правда, – снова заговорил Волохов, – чего тебе не хватает в жизни? Ты скажи – я помогу достать.

– Слугу, который подтирал бы мне зад, – мрачно изрек Максим.

– Будет тебе слуга. У меня знакомый в военкомате оформляет «альтернативщиков». Скажу ему, чтобы направил к тебе какого-нибудь помешанного на религии паренька.

– Почему «помешанного на религии»?

– Потому что таких направляют на альтернативную службу.

Максим дернул плечом:

– Ладно, присылай. Только пусть он будет не Иван или Петр.

Коллега задумался.