Сегодня даже сложно представить, что в 1900 году предприниматель мог производить расчеты и составлять даже самые крупные сметы в любой национальной валюте, не задумываясь о колебаниях курса. Столетие спустя предприниматель при подсчете бюджета международного проекта вынужден работать с крайне нестабильными котировками, из-за чего любые планы обретают такую сюрреалистическую зыбкость, которая не снилась даже Сальвадору Дали. При виде этого хаоса любой здравомыслящий аналитик решил бы, что лучше уж снова привязать стоимость денег к золоту, раз и навсегда устранив проблему «невозможной троицы», то есть избавив правительство от необходимости проводить монетарную политику, установив курс валют в золотом эквиваленте и получив свободу торговли и движения капитала. Это привело бы к экономической стабильности и высвободило бы большой объем капитала и ресурсов на производство товаров и услуг, а не на спекуляции на сложной динамике валютных котировок.

К сожалению, распорядители нынешней монетарной системы кровно заинтересованы в ее долголетии, поэтому постоянно изобретают новые рычаги управления, а заодно и новые аргументы против возвращения к золотому стандарту. Удивляться не приходится, ведь их благосостояние полностью зависит от доступа к государственному печатному станку.

Сочетание плавающих котировок и кейнсианской идеологии породило исключительно современный феномен валютных войн. Согласно кейнсианской картине мира, увеличение экспорта ведет к росту ВВП, а ВВП — краеугольный камень экономического процветания, следовательно, все, что повышает объем экспорта, несомненное благо. Поскольку слабая валюта удешевляет экспорт, любая страна, вошедшая в фазу экономического застоя, может увеличить ВВП и создать рабочие места путем девальвации валюты и роста объема экспорта.

Однако это представление во многом ошибочно. Обесценивание национальной валюты не способствует реальному повышению конкурентоспособности, а всего лишь обеспечивает единовременное удешевление товара, которое позволяет гражданам других стран купить его по более низкой цене, чем на рынках страны-производителя. Таким образом, вместо собственной экономики субсидируется чужая. Кроме того, девальвация позволяет иностранцам выгодно приобрести активы страны — землю, капитал, ресурсы. С точки зрения либеральной экономики, в продаже активов иностранцам нет ничего плохого, однако кейнсианская экономика идет на шаг дальше и буквально поощряет иностранцев скупать страну с хорошей скидкой. Кроме того, история показывает, что самые мощные экономики послевоенного периода, такие как Германия, Япония, Швейцария, существенно нарастили экспорт при стабильном укреплении национальных валют. Для повышения объема экспорта они не нуждались в постоянной девальвации; они добились конкурентного преимущества, благодаря которому их товары стали пользоваться спросом во всем мире, что, в свою очередь, вызвало рост курса их валют по отношению к валютам стран-партнеров и повысило уровень благосостояния граждан. Поддерживать экспорт с помощью простой девальвации контрпродуктивно, это лишит средств население страны, позволяя передать национальные богатства со скидкой в руки иностранцев. Неслучайно те страны, чьи валюты сильнее всего обесценились в послевоенный период, пережили экономический застой и спад.

Но даже если допустить, что изъяны девальвации как метода обогащения преувеличены, она все равно не принесет желанных плодов по одной простой причине. Если бы метод работал и применялся повсеместно, все национальные валюты обесценились бы и тогда ни одна страна не имела бы преимущества перед другими. Это возвращает нас к нынешнему положению дел в мировой экономике: большинство государств пытается девальвировать свою валюту в надежде оживить экспорт и все без исключения жалуются на «валютные махинации» стран-партнеров. Фактически каждое государство разоряет собственных граждан ради поддержки экспортеров и увеличения ВВП, а затем негодует, когда другие правительства делают то же самое. Экономическое невежество сравнимо разве что с их воинствующим лицемерием. То и дело проводятся международные экономические саммиты, где лидеры государств пытаются определить допустимый уровень девальвации валют, что делает валютные котировки предметом геополитики.

Потребность во всем этом разом бы отпала, если бы мир принял надежную монетарную систему с универсальной единицей расчета и мерой стоимости, что позволило бы производителям и потребителям адекватно оценивать доходы и издержки, отделив экономическую целесообразность от государственной политики. Использование твердых денег, не подверженных манипуляциям правительства и его пропагандистов, заставило бы граждан приносить пользу обществу, вместо того чтобы кормиться от печатного станка.

В условиях устойчивой монетарной системы правительствам приходилось брать на себя финансовую ответственность, что трудно вообразить поколениям, выросшим в информационном поле ХХ века. В отсутствие центробанка, который может увеличить денежную массу, чтобы выплатить государственный долг, правительственный бюджет строился по правилам, применимым к жизни любого здорового и жизнеспособного хозяйства, которые монетарный национализм пытался отменить, а современная система образования — вычеркнуть из истории.

Нам, выросшим на пропаганде всемогущих правительств ХХ столетия, трудно даже представить мир, в котором индивидуальная свобода и ответственность ставятся выше, чем власть государства. Тем не менее именно таково было положение дел в периоды наиболее бурного развития человеческой цивилизации: полномочия властей сводились к охране частной собственности, государственных границ и личных свобод, оставляя индивиду право самостоятельно принимать важнейшие решения и пожинать их плоды или же расплачиваться за последствия. Для начала мы попытаемся дать взвешенный ответ на вопрос, должна ли денежная масса вообще контролироваться государством, а затем рассмотрим, к чему приводит подобный контроль.

ДОЛЖНО ЛИ ПРАВИТЕЛЬСТВО УПРАВЛЯТЬ ДЕНЕЖНОЙ МАССОЙ?

Самая масштабная афера современности — это идея об управлении правительством денежной массой. Все официальные школы экономической мысли и политические партии воспринимают ее как аксиому. При этом никаких фактических доказательств ее верности не существует, и на практике любая попытка управлять денежной массой оканчивалась экономическим кризисом. Государственное управление денежной массой — проблема, которую выдают за ее же решение, и корень всех невыполнимых обещаний, которыми политики кормят наивных избирателей. В сущности, контроль над печатным станком вызывает такое же привыкание и зависимость, как любой мощный наркотик: сначала приходит эйфория, которая внушает жертвам иллюзию всемогущества, но как только действие «препарата» заканчивается, наступает тяжелейшая депрессия и ломка. В этот момент нужно сделать трудный выбор: либо пережить ломку до конца и отказаться от пагубной привычки, либо принять новую дозу, отложив муки на день-другой, и нанести себе непоправимый ущерб в долгосрочной перспективе.