– Конечно, – успокоила Рыбакова, – у нас очень строго.

И она похлопала рукой по компьютеру. Я уставилась на выключенныймонитор. Так, понятно, информация там, но как к ней подобраться?

– Еще вопросы есть?

– Нет, – промямлила я, понимая, что сейчас настанет порапрощаться.

– Тогда решайте все формальности с АльбертомКонстантиновичем, и ждем!

Я вышла на улицу, прошла часть пути назад, села на одну изскамеек, пустовавших около большого сугроба, и призадумалась. Ну и что делать?

– Ой, Сашенька, – раздался за моей спиной плач, – ой, нузачем ты это придумал!

От неожиданности я подскочила и обернулась. Взгляд уперся всугроб, голос лился словно из кучи снега.

– Ну почему? Так бы выкрутились…

Очевидно, с той стороны стояла еще одна лавочка, гдеустроилась ничего обо мне не подозревающая парочка. Я хотела было уйти, чтобыне подслушивать чужие разговоры, но следующая фраза заставила меня замереть.

– Ой, Сашенька, – рыдала женщина, – ну и придумал, почкупродать! Это что же, инвалидом жить?

– У меня еще одна останется!

– Ну, господи…

– Хорош выть, – довольно сердито заявил парень.

Но рыдания после его слов превратились почти в вопль.

– Ладно, – отрезал юноша, – успокоишься, придешь. ВечеромЛена дежурит, я попрошу, чтобы тебя пустили. Но имей в виду, начнешь сопли лить– выгоню.

Через секунду я увидела, как у меня из-за спины вынырнулавысокая, стройная мужская фигура и скрылась на дорожке. Всхлипывания продолжалинестись, теперь они перешли в скулеж, словно плакала маленькая, брошеннаяхозяевами собачка.

Я решительно встала, обогнула гору снега, увидела с тойстороны скамеечку, а на ней скрюченную фигурку в дешевой куртке и растоптанныхсапогах.

Сев рядом, я поинтересовалась:

– Тебя как зовут?

– Галя, – всхлипнула девушка.

– Небось замерзла.

Галя заклацала зубами.

– Пошли.

– Куда?

– Ко мне в машину.

В «Жигулях» я включила печку и сказала:

– Уж извини, слышала твой разговор с Сашей, что это заистория с почкой?

Галя судорожно разрыдалась, потом, слегка успокоившись,вытерла рукавом слезы и прошептала:

– Ужас кромешный, кошмар, посоветоваться не с кем. У меня вцелом свете никого, кроме Сашки. А он, знаете, чего придумал? Почку своюпродать!

– Зачем? – фальшиво удивилась я.

Галя опять заплакала. Наверное, бедная девушка настрадаласьпо полной программе, потому что принялась выплескивать на меня, совершеннопостороннего человека, море информации.

Галя росла без родителей, у дальних родственников, незабывавших лишний раз упомянуть, что они держат ее в доме из милости,исключительно из одного христианского милосердия. Галя в благодарность с десятилет взвалила на себя всю домашнюю работу от стирки и готовки до ухода заполусумасшедшей, парализованной бабушкой. В школу Галя ходила урывками и кмоменту встречи с Сашей профессии не имела.

Познакомились они в овощном магазине, парень налетел наГалю, тащившую неподъемные торбы. Одна из сумок упала на пол… Похоже, тутпоработала сама судьба, пожелавшая соединить два одиночества. Саша тоже не имелотца с матерью, но жил один, в комнате, оставшейся после родителей. За плечамиу парня была служба в армии, да не где-нибудь, а в Чечне, и Галя иногда пугалась,видя, какие нехорошие взгляды бросает кавалер на нищих, стоящих на станцияхметро в камуфляжной форме и с табличкой на груди «Помогите ветерану чеченскойвойны». Один раз случился скандал. Саша подошел к мордастому парню и прошипел:

– Ты там был, гнида, а?

«Ветеран» мигом подхватился и убежал. Саша рванулся за ним.Галя повисла на женихе.

– Не надо, миленький, оставь его!

– Сволочь, – дергался Саша, – нас позорит!

– Ну ради меня.

– Ладно, – буркнул жених.

– Он вообще ради меня на все готов, – плакала Галя, – когдамы поженились, стал по восемнадцать-двадцать часов работать. Утром на мусорникебачки по дворам собирает, днем на своей машине бомбит, у нас «Москвич»старенький был, затем клиентов обучает, как инструктор.

Саша заставил Галю пойти учиться на медсестру, покупал женесам все – от белья до шапок, не позволял даже приближаться к пылесосу ипомойному ведру. Все детство и юность горбившаяся на чужих людей, Галочкачувствовала себя настоящей королевой. Ей казалось, что жизнь не может бытьлучше, но, когда она, узнав о беременности, сообщила о предполагаемом ребенкемужу, ливень любви превратился в бурный поток. Теперь Саша тер морковку,укладывал Галю спать в девять вечера, запретил ей смотреть телевизор и водил повыходным в музей. Они стали закупать приданое.

– У меня ничего хорошего не было, пусть мелкий получит все,– говорил Саша, приобретая коляску, кроватку, бутылочки.

Потом случился скандал с соседями по коммунальной квартире.Две старые девы, державшие в своих комнатах кошек, выразили недовольство.

– Младенец, – корчилась одна, – ужас, орать начнет, спать недаст. Имейте в виду, никаких пеленок в ванной и колясок в коридоре.

– Отвратительно, – вторила другая, – начнет ходить, покоя нежди!

Саша посерел и рванулся к злобным бабам, сжав кулаки. Галяповисла на муже:

– Дорогой, ради нас…

Саша остановился, но было видно, что это далось ему согромным трудом. Недели три он ходил чернее тучи, потом заявил:

– Пакуй шмотки.

– Почему? – испугалась Галя.

– Я квартиру купил.

Девушка чуть не потеряла сознание.

– Где? Когда? Откуда деньги?

Муж спокойно объяснил:

– В Красногорске, не Москва, конечно, но прописка столичная.Однокомнатную, маломерку, в новостройке, за десять тысяч.

– Долларов? – ужаснулась Галя.