Нипочём долг в банке. И нипочём проблемы с коллегами на работе.

Теперь я не одна. Теперь есть тот, кто всегда придёт мне на помощь. Тот, кто поддержит и защитит. Это грело мне душу.

Также, без сомнения, я вошла в офис. Теперь я не думала о злых взглядах, что могли сверлить меня отовсюду. Не думала о дурацких выходках моих коллег. Не думала о неудобствах, что могут ждать меня.

Процокав к своему месту на каблучках, я поняла, каково это, когда тебе совершенно всё равно, что о тебе подумают окружающие. Может, это и называется эйфория?

Первым делом я принялась за работу. Запустив компьютер, начала работать над новым проектом. Проводить приготовления к основной работе, что ждала меня в следующем году.

— Ань, — приблизился один из менеджеров и как-то виновато посмотрел на меня.

— Ммм? — Я подняла глаза.

— Тебя зовёт начальник.

— Поняла, — улыбнулась я и встала.

Пошла к его кабинету свободно. Казалось, я ещё никогда с такой радостью не ходила в кабинет Владимира, как сегодня.

Раньше, я постоянно чего-то боялась. Меня преследовал стресс. Прошли те времена, когда этот близкий путь от моего стола к кабинету босса, вызывал у меня только страх и дурной трепет. Теперь же я шла с радостью.

Когда я приблизилась, то легко, не мешкая ни секунды, взялась за ручку. Хотела уже, было опустить её, чтобы войти в кабинет. Однако почувствовала, что кто-то трогает меня за плечо и останавливает. Я даже вздрогнула, а потом удивлённо обернулась.

Глава 41

— Привет, Ань, — сказал Денис, наш сисадмин.

Вместе с большинством коллег, что работали в нашем отделе, он стоял передо мной. Все смотрели на меня как-то виновато. Я видела, что всё больше и больше коллег сходятся к ним.

— Мы все знаем про Марину, — сказал кто-то.

— Её попросили на выход за то, что она распространяла про тебя слухи.

— Выходит, они были неправдой!

— Да. А мы верили.

Вокруг меня начался галдёж. Все коллеги наперегонки начали оправдываться передо мной.

— Мы думали, ты правда намеренно закрутила шашни с нашим боссом!

— Нам так говорила Марина!

— Да нет, — я улыбнулась. — Я вообще ничего такого не хотела!

— Да понятно.

— Марина постоянно рассказывала нам, — начала одна из дизайнеров, — как она вот-вот захомутает Владимира Игоревича. Говорила, что мы увидим, как он с ней за ручку ходит.

— Но никто не ожидал от тебя такого! — заговорил кто-то из бухгалтеров. — Мы ж знаем, что ты тихая и спокойная.

— Но она так много об этом говорила, что мы просто поверили, представляешь? Поверили, что ты сама Владимира Игоревича решила закадрить.

— Ну раз уж её выгнали, значит, точно это всё была наглая ложь!

Я была в растерянности. Меня окружил почти весь офис. Все уставились на меня и без умолку бубнили что-то обо мне и Марине, что-то о Владимире. Я решительно не понимала, что они все от меня хотят?

— Извините, — я вежливо подняла руку в примирительном жесте. — А что такое, что вообще происходит?

— Ну как же? — начал Денис. — Мы решили извиниться. Просто Марина рассказывала о тебе всякое. Мерзости. Ну а мы и велись. Потому что она постоянно об этом твердила! На каждом перерыве! Её главная тема была о тебе и Владимире. Только о вас и тараторила.

— А если на любом перерыве или кофе-брейке, — вклинилась Ира, одна из наших менеджеров. — Слышишь постоянно одно и то же, то уже невольно верить начнёшь.

— Короче, — вздохнул Денис. — Нам стыдно.

— И мы просим у тебя прощения за всё то, что сделали.

— Прости, что удалили тебя из общей базы данных!

— Изивини, что сказала, будто потеряла документы! Они у меня в ящике!

Со всех сторон сыпались извинения, которые я не успевала выслушивать

— Ладно, — улыбнулась я, когда все закончили, — ничего страшного!

— Мы думали просто, — скромно сказала Вера, дизайнерша из моей команды, — что у вас с боссом всё само собой. Что он сам к тебе подкатывал. Марина говорила, что ты только, и делала, что постоянно оббивала его пороги!

— Да ей вообще верить нельзя было! Она той ещё крысой и змеёй оказалась, — вдруг сказал кто-то.

— Да! И поделом, что уволили! Она заслужила!

— А мне вообще Марина никогда не нравилось. Фифа! Сразу видно!

— И стерва та ещё.

— А вы видели, как она одевается? Будто стриптиз танцевать ходит!

Что-то извинения коллег приобрели странный оборот. Не успела я оглянуться, как уже все наперегонки ругали Марину. Говорили, что она стерва, женщина лёгкого поведения и вообще, чуть ли не худшая из людей. Гитлер в юбке.

— Так-так, стойте, — я с улыбкой подняла руки. — Что-то вы разогнались.

Все замолчали. Уставились на меня.

— Я рада, что вы решили извиниться, — начала я. — Я это очень ценю и ни на кого из вас не обижаюсь.

Вокруг все одобрительно зарокотали, какая, мол я, умница и добрая девушка.

— Но я на Марину тоже, — дополнила я, и все тут же замолчали. — Её я тоже простила.

Вокруг воцарилась тишина. Все, кто с удивлением, кто с интересом смотрели на меня. На самом деле, я могла их понять. Наверняка Марина говорила обо мне такие вещи, что сложно было бы простить её, услышь я их своими ушами.

Если уж она может отправить меня на левую квартиру к наркоманам, то распространять грязные слухи ей вообще не составит никакого труда.

К счастью, я не слышала их. И просто не хотела носить в себе этот негатив. Его и так много в моей жизни в последнее время. А ещё и эта история с Мариной. Всё! Хватит! Сегодня у меня было слишком хорошее отношение, чтобы омрачать его мыслями о том, что там обо мне сказала завистница-коллега.

Но дело было не только в этом. Я искренне не злилась на неё. Искренне простила. Мне просто не хотелось злиться, а то, что она делала, на фоне начала наших с Владимиром правдивых и открытых отношений, казалось такой мелочью, что даже думать об этом не хотелось.

— Да. Я её простила, — повторила я. — И прошу, чтобы вы все тоже её простили. Не носите в себе этот негатив, — улыбнулась я и получила в ответ много добрых улыбок.

— Мы рады, что ты не обижаешься.

— Спасибо, Ань.

Отовсюду раздались возгласы с благодарностями.

Внезапно позади меня открылась дверь. Я тут же обернулась, а все коллеги притихли. Кто-то даже испуганно втянул голову в плечи.

— Что тут за сборище? — сказал строго Владимир.

— Да ничего, — ответил кто-то, когда тишина затянулась. — Перед Анной извиняемся.

— Вот