претила, но выгода, которую Донагский мог получить от карлы, судя по всему, превышала неприязнь.

– Ха! Еще бы их не было… – огладил бороду карлик.

Сговорились эти двое, несмотря на взаимную антипатию, которая нет-нет да и проскальзывала в мимике и фразах, на удивление быстро. Было ощущение, что, несмотря на остроухость и надменный фейс одного и хитрый прищур второго, оба этих типа одной расы – ушлых плутов. А что? У дипломатов и воров много общего – им обоим как минимум приходится изворачиваться и напрягать мозги для достижения цели.

Молох отдал остроухому сотворенную из руды странную фибулу. Правда, были у меня подозрения, что острой иглой украшения можно не только плащ застегнуть, но и кого-нибудь убить (ну совершенно случайно! как о после можно что-то дурное подумать?!).

Но что самое удивительное, Молох предпочел выйти не через дверь, а воспользовавшись проделанным мной альтернативным входом – в выбитое окно.

Прощаться с карлой было немного грустно. Но кто мы, в принципе, друг другу? Просто беглецы, которым оказалось временно по пути.

– А он не дурак, раз, почуяв, что запахло государственным преступлением, не пожелал становиться свидетелем опасного разговора, – заметил остроухий. – Попадет в руки менталистам гончих – останется жив, как являющийся ренегатом. К слову, и вы, крауфиня, можете прогуляться по палубе. Многие знания – многие печали…

– Да я и так опечаленная уже по полной. Скоро рыдать начну, – жестко ответила я, дав понять послу, что от меня он не избавится.

– Тиг можно доверять, – добавил Дьяр.

– Доверять той, которая является главным свидетелем обвинения? – Бровь эльфа удивленно приподнялась.

– За эти несколько дней много чего произошло, – сухо ответил Дьяр, давая понять, что эта тема закрыта.

А затем он поднял в воздух руку и провернул кисть, кастуя заклинание. Тут же осколки выбитого стекла начали возвращаться на место. Легкий ветерок, шевеливший до этого бумаги, разбросанные по полу каюты, тут же утих. А затем листы, пролитые чернила, стулья начали возвращаться на свои места. И под конец от тела Дьяра пошла волна, в мгновение ока достигнув стен каюты и напрочь отрезав все внешние звуки. Судя по всему, это был полог тишины.

– Благодарю, – посол склонил голову, – мне, с моей каплей дара, это, увы, не под силу.

– Не стоит. Зато теперь можно говорить, не опасаясь, – удовлетворенно произнес напарник.

Эльф кивнул, принимая условия беседы (точнее, меня в ней), и произнес:

– Кажется, перед тем, как нас прервали, вы хотели узнать, какие цели преследовал случившийся политический скандал? – Донагский тонко улыбнулся, обогнув стол, отодвинул стул и, усевшись на него и уперев локти в полированную гладь крышки, сцепил пальцы перед собой в замок. «Ну прямо босс на совещании», – пришло невольное сравнение.

При этом свободные рукава рубашки съехали вниз с запястий, почти до локтя обнажив предплечья, густо испещренные шрамами, словно кожу полоснули острым гребнем для волос. И не единожды: какие-то рубцы были застарелыми, иные – свежими. Я так задержалась, рассматривая отметины, что едва не пропустила кивок хозяина каюты. Оным он предложил нам располагаться и воспользоваться кроватью, чтобы присесть. Я и не подумала отказываться и опустилась на край узкого ложа. Разговор, чую, будет долгим.

– Да, – Дьяр, чуть помедлив, опустился рядом со мной.

– Я тоже много размышлял над этим, – расцепив пальцы и задумчиво прищипывая мочку острого уха, отозвался эльф. – Как-никак для этого у меня была целая седмица, пока дирижабль летел к границе с Калле.

Напарник не торопил эльфа, который принялся зачем-то задумчиво изучать меня, а потом поднял взгляд куда-то выше. Наверное, на стену. Захотелось даже обернуться, чтобы посмотреть, что же такое за моей спиной заинтересовало остроухого.

Но я сдержалась. И не зря. Потому как посол снова заговорил.

– Дьяр, – и тут же уточнил: – Я ведь могу вас так называть? – И, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – Так вот, Дьяр. Я пришел к выводу, что особой нужды устранять меня не было. Два месяца назад, до подписания договора о двусторонней торговле с обоюдным понижением пошлин, имело место. Особенно это было выгодно нашим соседям из вампирской долины, – посол вновь взял паузу, словно точно, до грамма отмеряя информацию, которую он имеет право разглашать. – Так вот, с вампирами мы не то чтобы не в ладах, но находимся в разногласиях по ряду вопросов. В том числе касательно поставок сырья для ряда артефактов. Сыны ночи просят за них гораздо больше, нежели трейгорцы. Конечно, это цена с учетом понижения пошлин и упрощения системы паспортизации… – Он выдохнул и, глянув на наши с Дьяром угрюмые лица, подытожил: – К чему я веду: договор заключен, скреплен магическими печатями и кровью монархов. Разорвать его будет очень проблематично. Хотя бы до тех пор, пока один из владык не отправится за грань. Поэтому можно считать, что свою основную миссию, ради которой я и прибыл в Эйсу, я выполнил. Моя высылка – это лишь небольшое охлаждение отношений между Калле и Трейгором. Но не более. Ваш посол не был даже отозван из эльфийской столицы для консультации. А это уже говорит о многом.

– Например? – я не удержалась от вопроса.

– Например, то, что я хоть теперь и персона нон грата в человеческих землях, но нового эльфийского посла в стольной Эйсе примут. И я даже не сомневаюсь, что он уже вылетел.

– И вы знаете даже, кто он? – усмехнулся Дьяр, а мне показалось, что он тоже догадывается об ответе.

– Разумеется. Кассандриэль Шоггарский, племянник моего императора. Он хоть юн для своих лет, но достаточно проницателен. Он сумеет растопить нынешний холод внешнеполитических отношений между нашими странами.

Из всей этой витиеватой речи я поняла одно: били прицельно в Дьяра. Напарник тоже это осознал. И задумался.

– Так что это происки ваших врагов, Йоран. Не моих. Причем достаточно могущественных. Сфабриковать обвинение в политической измене тяжело. Ведь менталисты будут выскребать память свидетелей. Мне, как послу иной страны, связанному столькими клятвами, что и не перечесть, это не грозило. Впрочем, как и любое применение силы.

– Да, у вас руки по локоть в клятвах на крови, – хмыкнул Дьяр, взглядом указав на предплечья эльфа, которые были испещрены татуировками.

«Так, значит, это и есть следы тех самых магических зароков… Ничего себе! Сколькими же клятвами связан посол… Наверняка половина из них в духе «действовать только в интересах Калле», – подумалось невольно.

– И именно эти самые клятвы не дадут менталисту узнать от меня ничего, реши он нарушить межрасовое право и попытаться залезть в мой разум, – меж тем продолжил беседу ушастый.

– С вашим уровнем телепатического дара даже