— Эх, ё-моё, классно голубым «гамболлы» дымят, мать твою за ногу! Вот так Джуниор Джонсон гоняет!

Вся штука в том, что одна такая шина стоит от пятидесяти пяти до шестидесяти долларов, а на треке, быстром и немилосердном к шинам (как, к примеру, в Атланте), один автомобиль запросто может пройти через десять полных смен шин, итого сорок шин, то есть почти две с половиной тысячи баксов придется потратить только на шины всего за одну гонку. В результате гонщик может оказаться совсем на мели.

И тут с новыми моторами подкатывают фургон «форд», фургон «додж», фургон «меркюри» и фургон «плимут». Обычно он выдерживает лишь несколько гонок, целый новый мотор, этот особый двигатель для гонок на серийных автомобилях объемом 427 кубических дюймов, мощностью 600 лошадиных сил, самый крупный и мощный, какой только дозволен на треке, и это, скорее всего, обойдется компании как минимум в тысячу долларов, особенно если учесть, что в массовом порядке такие моторы не производятся. Однако здесь есть возможность развернуться рекламщикам. По идее ты можешь купить точно такую же машину, что и те, на которых каждую неделю на сказочно диких скоростях носятся эти сказочно дикие люди. Ну а если так, то, стало быть, какая-то часть их мощи и харизмы твоя. После каждой организованной НАСКАРом гонки на серийных автомобилей за «Гранд-националь» компания, машина которой победила организует себе крутую рекламу в южных газетах. Да и вообще в газетах по всей стране — если это большая гонка, вроде «Дейтон-500», «Дейтон Файркрекер-400» или состязаний в Атланте и Шарлотт. Компании продают определенное число этих самых автомобилей с моторами объемом 427 кубических дюймов обычной публике, где-то по паре сотен штук в год, по восемь-девять тысяч долларов за штуку, однако нет особого секрета в том, что гоночные моторы специально форсируются для гонок на серийных автомобилях. В Шарлотт существует компания под названием «Холман и Муди», которой полагается оказывать «гаражные» или «автомобильно-технические» услуги, готовя машины для Фредди Лоренцена и некоторых других гонщиков компании «Форд». Однако если немного отъехать от «Холмана и Муди», от аэропорта, вообще от города Шарлотт, то внезапно наткнешься на обширную территорию, на которой расположена настоящая фабрика — длинная такая штуковина, где занимаются главным образом выпуском машин для так называемых гонок на автомобилях серийного производства. На самом деле чертова уйма деталей этих самых «автомобилей серийного производства» гораздо круче тех же самых деталей в автомобилях, которые простой человек каждый день встречает на улицах, хотя размером они никак друг от друга не отличаются. Амортизаторы у гоночных машин больше, колеса шире и объемнее, балансиры и рулевые механизмы тяжелее, оси намного тяжелее, в каждом колесе у них имеется двойной набор подшипников и все такое прочее. Корпуса автомобилей выглядят чертовски похожими, но для гоночных используется гораздо более легкий листовой металл, едва ли не жестяная фольга. Внутри там имеются только сиденье водителя, а также серьезный набор трубчатых каркасов и диагональных распорок, которые реально превращают салон автомобиля в жесткую клетку. Вот почему даже после самых красочных аварий гонщики почти всегда вылезают из своих машин целыми и невредимыми. Рычаг переключения передач там напольного типа, хотя особой разницы тут нет, поскольку в гонках на серийных автомобилях переключения передач почти не происходит. Ты просто в темпе добираешься до самой высокой передачи и гонишь на всю катушку. На приборной панели нет никакого спидометра, нет тахометра, такой самой главной штуковины с циферблатом, на котором отсчитывается число оборотов мотора в минуту. Так что самый первый раз подготовка новой гоночной машины стоит порядка пятнадцати тысяч баксов, а потом приходится доплачивать еще по три-четыре тысячи для каждой очередной гонки. Таким образом не окупаются даже работа механиков и транспортировка. В целом в разгар сезона Детройт выбрасывает примерно четверть миллиона долларов каждую неделю, а этот самый сезон длится, грубо говоря, с февраля по октябрь. Кроме того, уже после октября проводится еще несколько крупных гонок. И все вышесказанное остается в силе даже для гоночного трека Северного Уилксборо, в самой глухомани округа Уилкс, что в штате Северная Каролина.

Воскресенье! День гонки! Здесь есть рекламный щит «кока-колы», в том месте, где от автострады отходит подъездная дорога, а также холмы и деревья, но есть здесь и длинные бетонные трибуны примерно на семнадцать тысяч человек вокруг асфальтированного овала длиной в пять восьмых мили. Практически все гонщики уже там со своими машинами и своими командами, уймой парней в белых комбинезонах. Автомобили кажутся массивными… а также любопытным образом голыми и слепыми. Вся хромировка с них содрана, если не считать решеток. На месте фар — черные дыры. Большинство машин стоит на пит-лейне. Так называемый пит-лейн представляет собой продолговатый асфальтированный участок на краю поля. Он отделен от самого трека подобно служебной дороге, отходящей от скоростной автострады у торгового центра. Машины то и дело плюются, заикаются, кашляют, прочищают легкие, с рокотом выкатывают на сам трек для пробного заезда. Вокруг ведутся непонятные для непосвященного разговоры, зрители и участники размышляют вслух, высказывают свои опасения, предаются воспоминаниям:

— Что случилось?

— Блин… она на мне сконденсировалась. Эл ее сюда с собой притащил. Вода в линии.

— Тогда лучше держи Эла подальше от конюшни, не то он тебя конским навозом наполнит.

— …Они сказали мне дать ему одно пирожное со взбитыми сливками, ну я и дал ему одно пирожное со взбитыми сливками. Одна чертова гонка, и это самое пирожное у него, сукина сына, на хрен, растаяло…

— …Прямо сейчас он там, внизу — трет, холит и тискает эту машину, совсем как те парни кобылу на Кентуккийском дерби…

— …Да они тебя прямиком из той бочки выдуют…

— …Нет, четверть дюйма, а потом валяй дальше и посмотри, не сможешь ли ты у Неда паяльную лампу забрать…

— …Задний конец болтается…

— …Я так прикидываю, вот эта штуковина вон к той ерунде никакого отношения не имеет, ага?..

— …Ну-у, я не знаю, как там с твоей большой…

— …Кто, черт побери, эти «гамболлы» на самое дно уложил?..

— …Камни швыряет…

— …Семь тысяч не крутанет…

— …Глажу ее…

— …Волдырь вскочил…

— …Раскрутилась…

— …Б-блин…

А затем наконец-то прибывает Джуниор Джонсон. То, как он это делает, нешуточно всех заводит. Джуниор беззаботно прокатывает по полю на большом белом красавце, новехоньком седане «понтиак-каталина» с четырьмя дверцами и жестким верхом. Останавливаясь и вылезая из машины, он кажется все более и более массивным. Сперва появляется стриженная под «ежик» голова, затем мощная нижняя челюсть, толстенная шея, массивное туловище — совсем как у профессионального борца. Прикид у Джуниора достаточно модный, в стиле калифорнийского модерна — он одет в спортивную рубашку в красно-белую полоску, белые парусиновые брюки и легкие кожаные туфли.

— Как поживаете? — говорит Джуниор, пожимая всем руки, а затем интересуется: — Ну как вам… гм, достаточно жарко?