Сергей Владимирович обвел взглядом офицеров. Вопросы у них разумеется, были. Но никто ничего не спросил. «Молодцы», — подумал Рощин…

— Ну, тогда с Богом! Сейчас каждый из вас получит фотографии, сделанные в Агалатово, и установочные данные. Связь со мной в любое время по этим телефонам… они помечены на фото. А для координации действий с вашей стороны назначен Александр Андреевич Тоболов. Мы с ним давно знакомы…

Рощин нашел глазами Сашку Тоболова. Он был единственный из офицеров РУБОП, введенный в курс дела полностью. Почти полностью. С капитаном майор Рощин познакомился чуть больше года назад. Они вместе работали по одному громкому делу. Тогда тоже все началось со взрыва.

Тоболова для координации действий Рощин выбрал сам. Рубоповское начальство удивилось, но возражений не последовало. Хотя были люди и посолидней… А что Тоболов? Всего лишь капитан. Сыскарь, конечно, толковый. Но — азартен и независим уж больно. Ладно, раз Комитет просит…

Тоболов и Рощин улыбнулись друг другу. Нельзя сказать, что улыбка была очень веселой.

* * *

В 19:26 в аэропорту Пулково приземлился вне расписания ТУ-154. Из салона спустились двадцать четыре человека и три собаки. Прямо к трапу самолета мгновенно подъехали три микроавтобуса «тойота». Вещей у пассажиров было немного: дорожные сумки или дипломаты. Люди и собаки быстро разместились в автобусах, и машины понеслись по бетону летного поля. На передней включили мигалку.

До взрыва осталось четыре с половиной часа.

* * *

— Зачем ты это сделал? — спросил Птица сквозь зубы.

— А на хуя нам свидетелей оставлять? — возбужденно ответил Прапор. Не объяснять же слесарюге, как это здорово: раз провел ножом по горлу — и забулькало, потекло горячее… Фонтаном ударило! Тут главное самому не перепачкаться.

— Ты… — Леха ударил кулаком по рулю. — Он даже не видел твоего лица. Какой он свидетель? Чего? Бороды твоей дешевой?

— Да ладно, Леха, брось ты… Ты ж тоже второго отоварил по тыкве.

Птице хотелось завыть. Он гнал машину в Питер. В багажнике лежали три грязно-белых мешка с восьмидесятые килограммами тротила. Хиросима! А рядом сидел убийца. Все произошло так быстро, что ничего не успел понять…

— Эй, хозяева, — сказал сторож в проем двери. — Устав КАС нарушаем.

От него пахло водкой и чесноком.

— Никого, — удовлетворенно сказал он, переступая порог. Луч фонаря упал на верстак с пустой бутылкой. — Ну, так и есть… нажрутся — и все по херу. Штатские, бля… Дисциплинка хромает. А?

Следом протиснулся второй. Луч фонаря начал перемещаться вдоль стены, остановился на мешках.

— Извини, отец, — сказал Птица и опустил кулак на затылок подполковника. Или майора. Делать этого не хотелось, но… Извини, отец. Он подхватил падающее тело под мышки. И сразу же в темноте страшно забулькало и захрипело. Ошеломленный, Птица выпустил тело из рук… Фонарь выпал, осветил пол, большое темное пятно и остро пахнущую кровью струю. Что это?

На самом деле он уже знал — ЧТО ЭТО. Уже догадался, уже понял. Но эта догадка жила в нем отстраненно, потому что ЭТОГО не должно было произойти…

Струя накрыла фонарик, и желтый свет стал розовым. Через секунду он погас — Прапор толкнул Егорыча вперед, и грузное тело опустилось на дешевый китайский фонарь. Ванька шумно пукнул.

…Птица ударил кулаком по рулю. Он тонул. Он увязал все больше. Как в этой трясине у Малах-Гош… тогда его спас Мишка Гурецкий. Теперь никто не спасет. И даже та слабенькая мыслишка про ментуру или ФСБ, куда можно было бы закатиться с тротилом, а заодно и с Семкой-Дуче со связанными лапами, уже не впечатляла. Один взмах ножа Ваньки Колесника мгновенно отсек его от этой возможности. Он стоял на берегу красной реки с названием Малах-Гош. Нет, вода в Малах-Гош пахла только кровью. Нынешняя речка воняла водкой и чесноком. А еще тюремными нарами, баландой и мокрой псиной… Она пахла гнилыми зубами, туберкулезом и ржавчиной колючей проволоки… И еще чем-то, название чему он забыл.

— Брось, Леха! Чего ты как интеллигент? Подумаешь — крыса отставная… ворье. Они и тут спиздить хоте…

Он заткнул Ваньке пасть ударом кулака. Хрустнули зубы. Потекла кровь по бороде. Странно, но стало легче.

— Вылезай. Ты мне весь салон изгадишь, крыса.

Дальнейший путь до Санкт-Петербурга дезертир, убийца и насильник Иван Колесник проделал в багажнике. Было там тесно и холодно. Всю дорогу Ванька тихонько скулил и вспоминал маму.

* * *

Солнце садилось, а жара не спадала. Достала уже эта жара! И кондиционер этот чертов… сервис по-гречески. Трехзвездный отель… Ладно, вернемся в Россию, я вот в занюханный «Тревел» позвоню. Эллада, блин! Незабываемый отдых. Точно — незабываемый…

Алла собралась в душ. Она скинула халат и осталась в узких прозрачных трусиках. Посмотрела на себя в зеркало: я все же хороша! Не зря Ванька ревнует… не зря.

И в этот момент в дверь постучали. Ну вот. Кого там еще черти тащат? Если это Костик озабоченный, то можно халат и не надевать. Подразнить слегка. А если нет? Она снова надела халат. Стук, вежливый, но настойчивый, повторился. Две верхние пуговицы не застегнула.

— Войдите.

— Здравствуйте, Алла Юрьевна. Высокий стройный мужчина лет тридцати дружелюбно улыбался на пороге. Аккуратная прическа, дымчатые очки, безукоризненный кремовый летний костюм. Кейс в левой руке.

— Здравствуйте… — Алла слегка растерялась. А незнакомец уже вошел в комнату и закрыл дверь.

— Позвольте представиться: я советник российского консульства Лапин Игорь Петрович. Вот мое удостоверение.

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака книжечку с золотым гербом РФ на обложке, раскрыл.

— Очень приятно, — удивленно сказала она. И брякнула совершенно некстати: — Первый раз живого дипломата вижу.

Лапин непринужденно рассмеялся и ловко убрал удостоверение обратно. Советник по экономическим вопросам одновременно являлся кадровым офицером СВР, но Лангинен он об этом не сказал. Забыл, наверно.

— Алла Юрьевна, — произнес Лапин, — мне нужно задать вам несколько вопросов по поручению нашего посла.

Эта была неправда, поручение опросить любовницу Колесника дал Игорю резидент нашей разведки. Час назад из Центра пришла шифровка с предложением срочно опросить проживающую в отеле «Диоген» российскую туристку Лангинен Аллу Юрьевну и сообщить результаты в УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области начальнику Управления генерал-лейтенанту Егорьеву.

— Вопросы — мне? По поручению посла? Алка смотрела широко раскрытыми глазами и застегивала верхние пуговицы на халате.

— Вам, Алла Юрьевна, вам… Может быть, мы присядем?

— Да, конечно…

Она указала Лапину на кресло, в котором валялся бюстгалтер.