С Настей оказалось сложнее. Он упустил её из виду. Девчонка огрызалась, что ей не нужны няньки, сама справится, большая уже. В итоге пропала. Шубин блуждал по полю, кричал, звал по имени. Наткнулся на неё случайно. Томилину уже засыпало снегом. Он стал её откапывать, тряс за плечи, растирал щёки. Она стонала, хлопала заиндевевшими ресницами, вставать не хотела. Пришлось применить силу. Настя выскальзывала из рук. Взвалить её на плечо у Шубина уже не было сил. Волок он её как неудобный, неодушевлённый предмет. Подбежал Левашов заметивший возню в мутном пространстве. Вдвоём они дотащили девушку до леса, где совместными усилиями привели в чувство.

Около трёх часов ночи бредущий в авангарде Левашов обнаружил справа от себя стену, ободранную, выщербленную, но мощную. Это была сплошная когда-то заштукатуренная и окрашенная стена. На многих участках обнажилась кирпичная кладка. Разведчики падали возле укрытия, здесь не так чувствовался ветер, приводили в порядок дыхание. Стена возвышалась почти на три метра и, не взирая на ущербность, имела внушительный вид.

- Товарищ лейтенант, это что такое? - прохрипел Асташкин.

- А я тебе что путеводитель по Подмосковью? - огрызнулся Глеб. – Стена солидная. Явно не машинно-тракторная станция.

- Давайте обогнём, товарищ лейтенант. Калитку поищем. Не дойдём мы в такую погоду, отдохнуть бы в тепле.

- С чего ты взял что там тепло? - Глеба начал разбирать нервный смех.

Но что-то было в этом предложении. Он мог пройти ещё пару верст, но большинство спутников вряд ли. Люди поднялись, побрили вдоль стены. Она оборвалась метров через сто, свернула вправо. С этой стороны была поляна. Возможно под снегом пряталась дорога, по которой с осени никто не ездил. В низине начиналась обильная растительность. Добрались до зарешеченного окошка, прорезанного в воротах. За окном густело тьма. Ворота были закрыты. Рядом заметили калитку, тоже запертую. Встали в нерешительности.

- И что уставились как бараны на новые ворота? - прохрипел Глеб. - Ломать надо.

- Да как её сломаешь, - засомневался Карабаш. - Стрелять боязно, услышат ещё.

- Засов с обратной стороны, - подсказала Настя. - Поднимите меня, я легкая. Подсадите на ту сторону. Постараюсь открыть.

- Уж больно ты самостоятельная, - начал раздражаться Глеб. - Знаем проходили. Не спохватись мы вовремя - замёрзла бы уже в поле. А всё из-за твоей самодеятельности.

- Ладно, поняла уже, - проворчало девушка, отвернулась.

- Меня поднимите, - сказал Карабаш. --Я легче вас всех. А вы, Настя, не обижайтесь. Дело не в том, что мы вас не перекинем, а в том, что у вас не хватит сил открыть засов. Боюсь там всё проржавело.

«Стучать значит не будем, - мелькнула мысль. - За стеной могли быть люди или нет? Если кто и есть, то вряд ли это немцы или полицаи. На ничейной земле возможны аванпосты, но что им делать за закрытыми воротами»?

Неспокойно было на душе. Пример Боровкина и Вербина стоял перед глазами.

Карабаш всё понял. Трое соорудили замок из сцепленных рук. Он взгромоздился на опору. Бойца подняли. Он зацепился за гребень и легко перевалился на другую сторону, плюхнулся в сугроб. Потом завозился, закряхтел.

- Товарищ лейтенант, здесь строения, внушительные такие, - прозвучало изнутри.

- Это же монастырь, - выдохнула Настя. - Как я сразу не догадалась. Мы заучивали карту местности. В двух верстах от села Казарино, рядом с Быстрянкой, это речка, видимо, в той низине, - Настя кивнула за спину. - Расположен старый Свято-Успенский монастырь.

- Женский? - хмыкнул Асташкин.

- Почему женский? - не поняла Настя. – В Советском Союзе почти не осталось женских монастырей. Их ликвидировали как пережиток безвозвратно ушедшей эпохи. Обычный, православный, мужской монастырь. Их тоже осталось мало, но кое-где ещё есть.

- Да мы помним, - кивнул Левашов. - По Конституции в нашей стране свобода вероисповеданий. Хочешь верь, не хочешь не верь. Можно в Иисуса, можно в Аллаха. Там что, монахи живут? - запоздало сообразил Левашов.

- Нет там никаких монахов, - успокоила Настя. - Монастырь недействующий, хотя стоит уже больше ста лет. Последних монахов выгнали в начале 30-х годов. В этих стенах работали химические лаборатории Московской студии кинохроники, кажется так.

- Если это тот самый монастырь, - хмыкнул Глеб. - Если это вообще монастырь.

- Слушайте, тут церковь была или монастырь, я в этих делах не силён, - забормотал из-за стены Карабаш. - Плохо видно, но всё какое-то странное, нечеловеческое. Товарищ лейтенант, может мне на разведку сходить? Здесь засов, ведь кто-то же его запер.

- Открывай живо! - стал нервничать Глеб. - Ещё один самостоятельный нашёлся.

Боец сбил засов ударом приклада. Не сказать что тот проржавел, просто застыл на морозе. Мысль была интересной. Почему закрыто изнутри?

Заскрипело внушительная, оббитая железом дверь. Бойцу пришлось навалится, чтобы она открылась.

- Ну, с Богом, как говорится, - выдохнул Гулыгин. - В монастырь, так в монастырь. Уж как-нибудь потерпим…

Группа проникла внутрь. Бойцы рассредоточились вдоль стены, залегли в сугробах. Посторонних следов вокруг калитки не было, только то, что натоптал Карабаш. Снег имеет свойство прятать следы, но происходит это не в одночасье. Ничто не указывало на присутствие людей.

Ночь была в разгаре. До рассвета оставалось больше пяти часов. В замкнутом пространстве ветер не беспокоил, свистел за стеной. Она окружала по периметру весь комплекс зданий. Это и в самом деле был монастырь. Древний, давно не использующийся по назначению. Снег уже не падал густой стеной, за снежной пеленой проступали очертания зданий. Прямо по курсу самое крупное, ветхое, но монументальное, о двух этажах, ступенчатой пирамидой устремленное вверх.

Монастырь был увенчан тройкой куполов без крестов. Окна со ставнями полукруглой формы. Отсутствие каких-либо архитектурных украшательств. На фасаде выступ с крыльцом. На выступе четырёхгранная, пирамидальная крыша. На уровне второго этажа тянулась открытая галерея с заснеженной кровлей. Глеб поймал себя на мысли, что монастырь без крестов смотрится грустно и сиротливо. Ничего, пусть радуются, что несли.

Повальным сносом религиозных учреждений, как пережитков ушедшей эпохи, увлекались в 20-е и 30-е годы. И даже в голову не приходило, что церковь это красиво. Какой ни есть, а памятник архитектуры. А помещение можно использовать с пользой для трудового народа.

Справа находилась в колокольня без колокола. Какие-то приземистые, неказистые строения. Слева низкая, одноэтажная постройка с покатой крышей. Она фактически была разрушена, зияли пустые глазницы окон. Слева от основного здания был проход во внутренний двор, там виднелись голые деревья. Бывшее религиозное учреждение занимало не такую уж большую территорию.