Каллипигов и Николай послушно вышли в смежную комнату и прикрыли дверь.

– Родственница? – кивнул в сторону палаты Каллипигов.

– Партнер по бизнесу, – пояснил Николай. – Соврал внизу, что муж я ей, вот и пропустили.

– Девчонка – будь здоров! Не гляди, что без ног да косо повязана. Это ж надо – от самого забеременеть! – не удержался и выдал государственную тайну Каллипигов.

– Что? – Брови Николая пришли в движение. – Люба… от Путина?! Где? Когда? – не поверил Николай и схватил Каллипигова за рукав.

– В поездке по стране, – пояснил Каллипигов, высвобождаясь.

Так вот откуда Любина загадочная связь с Путиным! Любовница!

– Нет, не может быть, – неуверенно сказал Николай Каллипигову. – Я у нее первый был…

Каллипигов хлопнул Николая по плечу и заржал.

– Баб не знаешь? Семерых родила и все девочкой была. Им ведь мужика вокруг пальца обвести – раз плюнуть.

И Каллипигов театрально сплюнул.

Сердце Николая залила обида.

– Чего раскис? – по-отечески поддержал Каллипигов Николая. – Плюнь ты, тебе с ней детей не крестить! Ты на это дело с другой стороны посмотри. За такую девку нужно держаться, такая девка далеко пойдет! Мне, может, тоже неприятно было после всех-то делов, что она мне устроила, на поклон идти. Но пошел! Обо всем договорился. Перед тобой, между прочим, кум Владимира Владимировича стоит.

– В смысле? – уставился Николай на Каллипигова.

– А я с Любовью переговорил, и она согласилась, чтобы мы с моей Зинаидой Петровной ее мальчонке крестными отцом с матерью стали.

– Значит, пацан будет? – задумался Николай. – Сын Путина?

– Вот именно.

– Сын, значит, – опять пробормотал Николай. – Слушай, кум, а ведь я того и гляди Путину-младшему отцом родным стану, папкой! Любовьто меня любит. А грех покрыть ей тоже надо. Так что приглашаю тебя, кум, на нашу свадьбу. Женюсь я на Зефировой!

– Так мы чего – родня?

– Родня!

Они с чувством обнялись.

Каллипигов и Николай хором спросили: «Можно уже?» – и вошли в палату.

– Ну что, землячка дорогая, поправляйся! – бодро произнес Каллипигов. – А надо что, не стесняйся, говори: мы теперь не чужие друг другу.

– Мне бы коляску, – вспомнила Люба.

– О чем разговор! – бодро сказал Каллипигов. – И коляску для крестника подберем, и кроватку, и памперсы.

– Нет, не детскую коляску, а мою, инвалидную. Старую, я к ней привыкла, новой не хочу.

– Изладим! Нет вопросов, – заверил Каллипигов.

Затем изобразил над головой крепкое рукопожатие, подмигнул Николаю и шальной походкой вышел прочь.

Николай поплотнее закрыл дверь и, сделав взволнованное лицо, подошел к кровати. Он присел, встал на пол на одно колено и взял Любину руку.

Люба заерзала и смущенно вытянула пальцы из Колиной ладони.

– Что ты, Коля? Встань, – бормотала она, опасаясь, что Николай приблизит лицо и увидит прыщик, который она утром нащупала у себя на лбу. – Коля, кто это был? Сейчас вышел кто? – быстро заговорила Люба и взяла с тумбочки пульт, делая вид, что именно для этого ей и понадобилось высвободить руку.

– Так твой же земляк, – проникновенно сказал Николай и, вновь перехватив держащую пульт руку, сжал Любино запястье.

– Я его не узнала, – призналась Люба. – Он приветы от мамы, от папы передает, а я не могу вспомнить, кто такой? А спросить неудобно. Как его фамилия, ты не знаешь?

– Каллипигов вроде.

– Товарищ Каллипигов?! – поразилась Люба. – Точно, он! Как я могла забыть? Слушай, он же меня ненавидел, в райкоме песочил. Правда, это давно очень было. А теперь – другой человек. Честный, порядочный, помощь предлагает. Хорошо, что он другим человеком стал, правда, Коля?

– Хорошо, – воркующим голосом произнес Николай и поднес Любино запястье к губам.

Он медленно, так что почувствовал волоски на Любиной коже, провел губами по руке, к локтю.

Люба сжалась, делано засмеялась, сославшись на щекотку, и щелкнула пультом.

Включился телевизор.

– Ой, – вскрикнула Люба.

С экрана на нее растерянно смотрели Надежда Клавдиевна и Геннадий Павлович. Они сидели на диване и держали на коленях альбомы с семейными фотографиями.

«Что сказать? – лепетала Надежда Клавдиевна. – Я и не знаю… Девочка она хорошая, добрая, уважительная».

Люба на мгновение закрыла глаза ладонью. Затем снова уставилась в телевизор, ойкая и всхлипывая.

– Родители? – догадался Николай.

– Да.

– Их-то мне и надо, – праздничным голосом произнес Николай и покрепче обхватил Любу через подушку. – Руку дочери просить.

Люба забыла про прыщик на лбу и повернула лицо к Николаю.

Брови ее подергивались, уши пылали.

Она смотрела на Колю.

Она хотела переспросить.

И боялась услышать ответ. Боялась, что не так Колю поняла. А он, заслышав вопрос, вытащит руку из-под подушки, поднимется с колен и холодно ответит, что она, Люба, его неправильно поняла. И тогда ей придется быть гордой и разорвать с Колей всяческие отношения!

Поэтому Люба молчала.

– Ты против? – тревожно спросил Николай.

– Против чего? – испуганно уточнила Люба.

– Выйти за меня замуж? – исподлобья поглядел Николай.

– Нет, я не против, – ответила Люба.

И удивилась, как все просто. Словно он предложил кофе, а она согласилась.

Сердце Любы почему-то не колотилось. И не задохнулась она. И не побежали от счастья ноги по полю. «Ищешь ты, Любушка, с этим Николаем приключений на свою задницу», – вспомнила она бормотанье коляски и тихо засмеялась.

– Уже нашла, – прошептала Люба.

– Кого? – заволновался Николай.

– Тебя, – сказала Люба. – И больше мне никто не нужен. Только я должна сказать…

– Ничего не говори, – приказал Николай. – Я все знаю. И про тебя, и про Путина.

– Коля, но это неизлечимо, это – на всю оставшуюся жизнь, – предупредила Люба.

– Да что я, не мужик, что ли? И тебя прокормлю, и ребенка твоего!

Люба зарделась.

– Коленька, – любовно сказала она. – Как же мне повезло, что я тебя встретила.

Николай вытащил руку из-под Любиной спины и уселся на стул, положив ногу на ногу.

– Муж пришел? – заглянула старшая медсестра.

– Нет, – заволновалась Люба. – Не было еще. Медсестра озадаченно поглядела на Николая и, тревожно качая головой, вошла в палату.