Много лет назад мне тоже представилась возможность пройти этот непростой курс. Мюнхенская трагедия подробно разбиралась на занятиях вместе с «Дубровкой» (2002) и «Бесланом» (2004). Между «Мюнхеном» и двумя последними трагедиями прошло 30 и более лет, но при сравнительном анализе событий и действий властей бросается в глаза непреложный факт: ни власти России, ни командование ее многочисленных специальных подразделений ничего не почерпнули из международного опыта 1970–2000-х гг.! Кто только не вел переговоры с террористами в обоих случаях! Политики, звезды эстрады, врачи, журналисты. Несомненно, мы должны отдать должное их личному мужеству, но среди них не было ни одного профессионального переговорщика!

Переговорщик — по определению манипулятор, жонглер словами, способный подыгрывать собеседнику и создать у него ощущение морального комфорта, в то время как снайпер спецназа настраивает оптический прицел, и все это — на языке «клиента». «А кто у нас наиболее постоянные “клиенты”?» — спросите вы.

«Не все мусульмане — террористы, но сегодня все террористы, к сожалению, — мусульмане», — написал в своей замечательной книге «Что не так?» известный британский и американский востоковед Бернард Льюис (1916–2018).

Поэтому сегодня идеальный переговорщик должен быть арабистом с глубоким знанием ислама, с опытом работы не в полиции, а в маркетинге, желательно играющим в любительском театре. Человеком, который способен продать лед эскимосам и сделать их самыми счастливыми людьми на свете. При этом льда у него нет и никогда не было. Попробуй найди такого.

Интервью с полковником Шмуэлем Цитриным, бывшим заместителем директора Отдела криминалистической экспертизы полиции Израиля

— Шмуэль, если бы мы беседовали на твоем любимом французском языке, то я называл бы тебя на «вы». А иврит всё упрощает. Надеюсь только, что у читателей не возникнет ощущение, будто я общаюсь запанибрата со своим очень почитаемым командиром.

— Ну, перестань, мы бы на любом языке были на «ты».

— Мы проработали вместе много лет, но я никогда не спрашивал тебя: ты уроженец Израиля?

— Да, я родился здесь, а вот родители мои из Польши. Папа из Белостока, а мама из Варшавы. И ты знаешь, когда она оттуда уехала? 1 сентября 1939 года, в день нападения немцев на Польшу, в день начала Второй мировой войны. Задержись она еще на день, и мы вряд ли бы с тобой сейчас разговаривали.

— Шмуэль, ты — огромный авторитет в вопросе экспертизы взрывчатых веществ, химик, доктор наук. Мог бы сделать блестящую академическую карьеру в любой стране мира. Что привело тебя на службу в полицию?

— Случай. Летом 1970 г. в Тель-Авиве, в очереди в кассу кинотеатра я случайно встретил Йоси (в будущем — профессор Йосеф Альмог, генерал полиции, директор Отдела криминалистической экспертизы. — Б. Г.). Я тогда только вернулся из длительного скитания по свету — хиппи, волосы до плеч — и искал, чем бы заняться. Йоси сказал, что в полиции ищут химика. «Ну какой из меня полицейский», — подумал я тогда. Но решил пойти попробовать. Думал, проработаю год и уйду, а остался там на 30 лет.

— Тебе не трудно было из хиппи превратиться в человека в форме?

— Это было непросто, но не забывай, я ведь служил в армии, в ВВС, так что представление о том, что такое дисциплина и ответственность, у меня имелось.

— Вы с профессором Инóном из Института Вейцмана написали две монографии, ставшие настольными книгами всех специалистов в области масс-спектроскопии и взрывчатых веществ.

— Да, и знаешь, в какую страну уходила значительная часть тиражей? В Ливию, как, впрочем, и большая часть производимого в Чехословакии семтекса.

— Скажи, семтекс действительно создали из отходов производства или это всё басни?

— Нет, это правда. Уже после распада СССР на одной из международных конференций по анализу взрывчатых веществ я встретил Станислава Бреберу, одного из отцов семтекса, и он историю подтвердил.

— Ты, случаем, не спросил его, нет ли у него угрызений совести по поводу создания самой популярной взрывчатки в мире?

— Он очень гордился своим изобретением. Они работали вдвоем с талантливым химиком Радимом Фукаткой. В 1968 г., во время ввода советских войск в Чехословакию, у обоих были неприятности с властями. Бреберу оставили на заводе, а вот Фукатку уволили. По иронии судьбы он в дальнейшем зарабатывал на жизнь взрывными работами в карьерах.

— Чем ты занимаешься сейчас, после выхода в отставку?

— Много читаю, слушаю музыку. Мне несколько раз предлагали стать соавтором профессиональных книг, но я отказывался. Устал.

Каждому здравомыслящему человеку ответ на этот вопрос очевиден. Если можно с успехом подделывать деньги, часы, лекарства, еду, алкоголь, одежду, драгоценности, картины и парфюмерию, то почему отпечатки пальцев должны быть исключением? Как только не борются с подделками всего и вся, а их количество в мире лишь растет. Зачастую их непросто отличить от их реальных прототипов, а чтобы обнаружить обман, надо знать, на какие признаки опираться.

Не забуду, как в 1993 г. Альфред, пожилой специалист по распознаванию фальшивых денег, учил меня: «Вот бумажка в десять долларов. На одной стороне Александр Гамильтон, а на другой — фасад здания Министерства финансов. Теперь смотри внимательно. Крохотные фонарные столбы справа и слева от входа видишь? В настоящей банкноте в левом фонаре есть лампочка, а в правом — нет. Это мало кто знает». Сам он распознавал подделки на ощупь и на звук: поводит по купюре пальцем, затем сложит ее вдвое, потрет над ухом одну половинку о другую — и выдаст безошибочное заключение.

На отпечатке пальца лампочки нет, светиться нечему. Да и последствия подделки могут стоить гораздо больше, чем потеря десяти или даже ста долларов.

В октябре 1967 г. в городке Буэна-Парк (Калифорния) было совершено дерзкое ограбление банка Mercury. На стойке кассира обнаружили отпечаток ранее судимого 32-летнего Уильяма Депальмы, владельца небольшого передвижного ларька. У Депальмы было крепкое алиби: 13 человек могли подтвердить, что во время ограбления он находился в 27 километрах от здания банка. Сам задержанный утверждал, что не только не грабил банк, а вообще никогда в него не заходил. Однако две кассирши указали на Депальму в ходе процедуры опознания. Парня признали виновным и дали ему солидный срок.

Его делом заинтересовался частный детектив Джон Бонд (не путайте с Джеймсом Бондом). Бонд начал потихоньку собирать информацию о Баккене, проводившем по этому делу экспертизу отпечатков пальцев. Первым делом он выяснил биографию полицейского. Оказалось, что сержант Баккен соврал суду, отвечая на вопрос о своей квалификации: у него не было ни университетского диплома, ни справки об окончании специальных курсов. Уже одного этого было бы достаточно для подачи апелляции, но Бонд пошел дальше. Ему удалось уговорить региональное командование пересмотреть результаты экспертизы. Микроскопический анализ показал, что отпечаток воссоздан на основе старой дактилоскопической карты. Отсидевший к тому времени четыре года Депальма был оправдан.