Мими закончил читать, положил письмо на стол и указательным пальцем подвинул его комиссару. Во время чтения на лице у него не отразилось никаких эмоций, даже теперь он был невозмутим, как сфинкс.

– Прежде всего, – сказал он, – я хочу знать, каким образом попало к тебе это письмо.

«Слишком официальный тон, – подумал Монтальбано, – плохой знак». Возможно, спокойствие Мими было напускным. Он мигом переиграл в уме заготовленную версию, новый вариант показался ему более убедительным.

– Когда я был в траттории, позвонил Фацио, он вспомнил адрес, который дал ему Манзелла. Я поехал туда. И нашел письмо…

– Ты опускаешь детали. Не забывай, я такой же сыщик, как и ты. Дверь была открыта?

– Нет.

– А как ты вошел?

– Как… у меня был ключ, который случайно…

– Хватит кормить меня баснями, – оборвал его Ауджелло.

Тогда комиссар подумал, что лучше рассказать все как было.

– У тебя было оружие?

– Нет.

– При всем моем уважении к вышестоящему начальству, ты просто дурак. Синагра мог оставить там своего человека.

– Хорошо, но там никого не было. Сам подумай!

– О чем? О чем я должен думать? О письме? Тут и думать нечего. Кладем его обратно в конверт, ты даешь мне тот самый ключ, который случайно и так далее, и я возвращаю его на прежнее место.

– А дальше?

– Дальше ты официально поручаешь мне проверить, что произошло в доме, я отправляюсь туда, выясняю, что там убили Манзеллу, приглашаю криминалистов. Аркуа, или кто там за него, приедет и найдет письмо. Они не отдадут его мне, даже если я буду ползать на коленях, а передадут письмо в руки шефу, и мы наконец сможем пойти курить бамбук. Пусть сами разбираются.

– Короче, Пилато доцет, умоем руки, – грустно заметил Монтальбано.

– Ты в курсе, что твоя латынь меня бесит?

– А что, по-твоему, сделает шеф?

– Это нас не касается.

– Мне не нравится ход твоих мыслей, Мими.

– Ты же сам учил меня быть реалистом!

– Ты считаешь, все, что написано в письме, неправда?

– А если и правда?! Что с того? Какие у нас доказательства?!

– Попробуем выйти на них через Риццику. Он в дерьме по самые уши. Склад, где грузили ящики, принадлежит ему, суда тоже его…

– Как ты узнал, что это его склад?

– Он сам сказал. Я встретил его несколько часов назад в порту. Он хочет завтра написать объяснительную и забрать свое заявление. На основании того, что у его траулера был неисправный двигатель.

– Видишь? Он узнал, что они ранили одного из наших, и сам явился сюда, чтобы обеспечить себе алиби. Он будет настаивать на своей непричастности, будет кричать: я первый вам сообщил! И потом, имей в виду: он боится Синагру больше, чем нас.

– Можно пойти другим путем. Организуем засаду, а когда придет рефрижератор Синагры, произведем обыск, и…

– …у нас отберут дело. Ты сам подумай! Оставят тебе, простому комиссару, и мне, жалкому его заместителю, расследование криминальных поставок химического оружия?! Да тут же набегут спецслужбы, политики, оппозиция, и через пару дней…

– …сенатор Ди Санто скажет по телевизору, что речь шла о лекарствах для малюток Дарфура, а мы просто ошиблись.

– Кажется, ты начинаешь понимать.

– Да, но фотографии…

– Допустим, да. Но дадут ли тебе разрешение вскрыть сейф? Допустим, дадут. Допустим, фотографии все еще там, но не факт, что прокурор позволит тебе подержать их в руках более двух секунд. Но сами по себе эти фотографии ничего не значат!

– Как?! Заместитель министра, сенатор, обедает с главарем мафии?

– И что такого? Кого сейчас этим удивишь? Чего только не вытворяют наши достопочтенные сенаторы, и плевать они хотели на общественное мнение! Нюхают кокаин, таскаются к проституткам, воруют, врут, лжесвидетельствуют, делят деньги с мафией, и что? Что им будет? Максимум дня три об этом будут трубить все газеты. А потом о них забудут… Но о тебе, раскопавшем компромат, они не забудут ни за что, будь уверен! И ты за это поплатишься.

– Можно попробовать получить у Томмазео разрешение на прослушивание телефонных звонков Синагры и…

– …сенатора Ди Санто? Ты в своем уме, Сальво? Ни один прокурор в наши дни не даст тебе такое разрешение, даже если бы захотел. Он не сможет, потому что эти люди знают, как себя обезопасить, и сначала нужно запросить разрешение в парламенте. А потом ждать и надеяться, что когда-нибудь его дадут!

Монтальбано слушал и чувствовал, как на него накатывает усталость. Он и сам прекрасно знал все это. Он понял, что Ауджелло не переубедить, только бросать слова на ветер. Лучше пойти отдохнуть. Помолчал немного, будто размышляя над словами Мими, потом взял со стола конверт, положил туда сложенные листки и протянул заместителю:

– Завтра утром, не позднее восьми, поезжай на виа Биксио. Возьми с собой Галло. Галлуццо останется здесь.

Мими сунул конверт в карман.

– Ладно. Не беспокойся, Сальво. По-другому никак.

Это называется здравый смысл, да, по-другому никак. Все, что сказал Ауджелло, он и сам мог бы сказать, конечно. Но это была не полная речь, а только первая ее часть, если бы он взял слово вместо Мими.

Вторая часть его несостоявшегося выступления начиналась бы так: учитывая все вышесказанное, необходимо ответить на вопрос: как раскатать их всех, от сенатора Ди Санто до Синагры, при этом самим не попав под каток? Вопрос был предельно ясен, осталось найти ответ.

Он должен, обязательно должен найти ответ, напрячь все извилины так, чтобы голова затрещала. Бросить эту затею? Об этом не могло быть и речи.

Телефон зазвонил в кармане, когда Монтальбано выходил из комиссариата, чтобы поехать домой, в Маринеллу.

– Ты еще на работе? – спросила Анжела.

– Да. А что?

– Нам надо встретиться, ненадолго. Я должна сказать тебе что-то важное.

Голос ее звучал тихо, в нем чувствовался неподдельный страх. Монтальбано не хотел терять времени на встречу, ему непременно нужно было вернуться в Маринеллу и спокойно обо всем поразмыслить.

– Нет, не могу, я же тебе говорил. Что случилось?

– Этот тип объявился.

Кармона. Да, он в розыске, но, как и все опасные преступники, без страха появляется то здесь, то там, и ни полиция, ни карабинеры не могут его взять.

– Чего хотел?