Она, конечно, обнаружила «доказательство его желания», но оно не имело к ней отношения. Джейсон скучал во время обеда. Каллиста вызывала у него отвращение, а женщина, сидевшая с другого бока от него, миссис Григгс, испытывала благоговейный трепет, оттого что оказалась рядом с маркизом, и в разговоре ограничивалась лишь повторением слова «милорд» после каждого его предложения.

Неудивительно, что его мысли обратились к Оливии, чьи умные и острые замечания делали их разговор похожим на пикировку. Он был очарован ее живым умом, как и вызывающим желание роскошным телом. Видимо, эта Венера ниспослана, чтобы искушать простого смертного. Он не знал, как долго сможет противостоять искушению, особенно когда его сын настойчиво просит, чтобы он достал ему братика или сестричку.

Просьбы Эдварда порождали возбуждающие образы в голове Джейсона. Он представлял, как Оливия лежит под ним, ее губы приоткрыты, и лицо раскраснелось от напряжения. Он входит в нее снова и снова, твердо и быстро, их тела ударяются друг о друга, в то время как они оба стремятся достичь разрядки. Ее бедра вздымаются вверх, навстречу ему, заставляя его проникать в нее еще глубже. Он мысленно слышал ее тяжелое дыхание у своего уха, а затем легкое постанывание, когда наслаждение наконец охватывает ее. Ее горячие ножны плотно обхватывают его член, и он забывает все на свете, изливая свое семя в ее лоно.

О Боже, он едва не кончил, сидя за столом и думая об этом. К несчастью, Каллиста услышала его тихий стон, который он не смог подавить, и отнесла это на счет своих грубых инсинуаций. Он думал, что дал ей понять, что она не интересует его, когда убрал ее руку от своего паха и предупредил, чтобы она больше не прикасалась к нему. Эта дама была весьма настойчивой, и он в достаточной степени удовлетворил ее любопытство.

— Поэтому вы весь вечер танцевали с разными мужчинами? — спросил Джейсон скептически. — Вы старались отплатить мне той же монетой?

— Вы не хотите говорить серьезно. Я не желаю стоять здесь и слушать ваши оскорбления.

Оливия попыталась уйти, но Джейсон удержал ее за руку.

— Простите меня, ради Бога, Ливви. Я хотел сказать совсем не то. Вы сводите меня с ума. У меня возникало желание отхлестать по лицу каждого мужчину, с которым вы танцевали и которому улыбались. Не надо мучить меня, флиртуя с другими мужчинами. Клянусь, доказательство желания, которое леди Верной обнаружила у меня, было вызвано вами.

Джейсон видел, что она ему не верит. В таком случае он должен уйти, немедленно. Ему не стоило говорить ей все это, однако явная боль в ее глазах заставила его продолжить разговор.

— Я страдаю с того момента, когда вошел в вашу комнату и увидел вас в потрясающем платье с низким вырезом. Нет, даже раньше. Я покорен вами с того момента, когда вы упали к моим ногам в день прибытия.

— Я не падала к вашим ногам. Я.оказалась на полу после того, как ваша собака набросилась на меня, — поправила она. Ее сдержанность начала спадать. — Вы действительно возжелали меня тогда?

— Я всего лишь мужчина, а вы чрезвычайно привлекательны. Чем упорнее я отказывался сблизиться с вами, тем больше меня беспокоило мое мужское здоровье, если я буду игнорировать вас.

— В нашей семье красавицей считается моя сестра.

Он недоверчиво покачал головой:

— Это вы так думаете.

Его поражало, что она не сознавала, насколько красивой была. Правда, он не видел ее сестру, однако не мог представить, что ее внешность могла бы выдержать сравнение с внутренним миром Ливви. Во-первых, он считал ее очень милой, однако одного этого эпитета недостаточно, чтобы судить о ее достоинствах. Она напоминала ему лесную нимфу. Оливию Джейн Уэстон невозможно забыть.

Ее появление в замке и ее восхищение этим местом заставили его взглянуть на свой дом по-новому. Ее глазами. Во всех комнатах чувствовался ее аромат, представляющий собой привлекательную смесь запахов мыла, роз и самой Ливви.

Он не лгал, когда говорил, что не испытывал желания к ней. После смерти Лоры он не думал, что когда-нибудь захочет другую женщину. Он чувствовал себя так, словно часть его существа похоронена вместе с ней.

Он не принимал в расчет Ливви с ее жизнерадостными улыбками и с ее попытками смягчить его дурной характер. Кстати, у нее тоже был не кроткий нрав, но она еще больше нравилась ему за это. Нельзя отрицать, что она задела его чувства. Она докучала ему в течение дня и являлась в мучительных грезах по ночам.

Это была не просто похоть. Нет, он испытывал привязанность к этой девушке, хотя знал, что не следует слишком сближаться с ней. Тем не менее она становилась все более близкой. Было бы лучше — безопаснее — для них обоих сохранять дистанцию. Однако у него не хватало сил оттолкнуть ее.

Будет гораздо лучше, если он ограничится только ухаживанием за ней. Такова будет линия его поведения. Он не позволит себе снова влюбиться, никогда.

Он посмотрел в ее глаза и внезапно привлек к себе.

— Я хочу вас. Только вас, Ливви.

— В самом деле? — произнесла она шепотом.

— Да.

— Мне нужны доказательства.

Доказательства? Он представил, как пальцы Ливви обхватывают его член, и мгновенно возбудился.

— Ливви…

— Если Каллиста каким-то образом обнаружила доказательство вашего желания, а вы заявили, что это желание направлено на меня, я тоже хочу получить такое доказательство.

О Боже, она собирается довести его до смерти.

— Доказательство есть, — сказал он сквозь зубы, — но вы слишком невинны, чтобы это понять.

Она надула губы.

Вид этих полных розовых губ окончательно лишил его самообладания.

Он взял ее руку и приложил ладонью к своему громко бьющемуся сердцу, затем спустил ниже по пуговицам своего сюртука к брюкам. Его возбуждение проявилось резкими толчками под ее ладонью, словно пытаясь прорваться наружу сквозь ткань.

Джейсон убрал свою руку.

А ее ладонь каким-то чудом осталась на месте.

— Вам достаточно этого доказательства? — спросил он хриплым голосом.

— Это значит, что вы хотите меня? — чуть слышно произнесла она.

Это было наполовину утверждение, наполовину вопрос.

Если он ответит искренне, пути назад уже не будет.

Джейсон закрыл глаза, моля Бога дать ему силы оттолкнуть ее. Так было бы лучше.

Но когда он открыл рот, у него невольно вырвалось:

— Да.

Почему эти вещи скрыты от нас завесой?

У. Шекспир. «Двенадцатая ночь»

Он желал ее. Именно ее. Оливию Джейн Уэстон.

В это было трудно поверить. Однако доказательство было налицо. Господи, она чувствовала себя ужасно безнравственной, и в то же время это было потрясающее ощущение.