— Сильно накосячил?

— Хуже не бывает.

— Дай ей время. Она же тебя хорошо знает. Лучше всех. Сама придёт, когда будет готова. Ты только балбеса выключи в следующий раз, — писк духовки прерывает наш разговор. — Иди мой руки, пирог разогрелся.

В ванной на уровне глаз стоит флакон духов, напоминающий хрустальный стакан для виски. Это любимый аромат Мирры. Открываю крышку и будто носом зарываюсь в её волосы. Что-то одуряюще алкогольное и нежно-летнее. Они её идеальное отражение. Тепло, сладость, спокойствие, ласка, уют.

Я полный кретин, что повёлся на эту стерву Линду. Облажался по полной. Сам не понял, как она собой заполнила все моё свободное время и вытеснила Мирру. И я потерял самое главное в своей жизни. Сделаю всё, чтобы она меня простила. Только бы дала шанс.

Время на тёплой кухне проходит незаметно. На штрафстоянке оно тянется и становится на место, только когда подгоняю сотрудников лишней парой тысяч сверх штрафа. Не успеваю разобраться со шквалом входящих звонков и СМС, опаздывая на совещание и немного на заседание. Хорошо, что его перенесли. Поспать всё равно не светит, еду обратно в офис и на выходе из лифта мне прямо в руки летит Мирра. Она, нервно уткнувшись в брелок ключей от машины, не замечает ничего вокруг до того момента, пока не врезается мне в грудь. Несколько секунд счастья, и она отрывается, отходя от меня. Брелок мерзко пищит, но Мирра, кажется, о нём забывает, оглядывая меня с ног до головы.

— А где круассаны? — шепчет, растерянно глядя мне в глаза, а я даже примерно не могу понять, о чём она.

— Какие?

— С фисташковым кремом. Ты решил любимую женщину в таком положении без вкусненького оставить? — очень серьёзно хмурит брови.

Неужели она решила дать мне шанс, вот так просто вернувшись? Хочется обнять её покрепче и утащить наконец домой, но я лишь подхожу чуть ближе, чтобы обнять.

— Ты хочешь вкусненького? Поехали в твою любимую кондитерскую, Мирочек?

Она совсем перестаёт улыбаться, а до меня только сейчас доходит смысл её слов

— Погоди, в каком положении?

Эта мысль выскальзывает у меня из рук, а на её место падает побледневшая Мирра. Успеваю придержать за талию и уложить на диван в зоне ожидания. Паника сдавливает горло, мотор начинает отчётливо барахлить, но сейчас нужно взять себя в руки и сделать всё правильно. Вызываю скорую, пытаясь привести Мирру в чувства. Секретарша бегает со стаканом воды, не зная, с какой стороны подступиться, а я все бесконечные десять минут ожидания врачей согреваю крошечную ладошку в своей руке.

Всё будет хорошо, котёнок, я всё исправлю, только потерпи немножко.

Появляются врачи, оттесняют меня, и всё вокруг моментально приходит в движение.

— Аллергия на лекарства есть? — спросил медбрат, отламывая горлышко ампулы и набирая оттуда в шприц лекарство.

— Нет, но… Она сказала, что в положении. Хотя этого быть не может, оговорилась, наверно.

Он смотрит на меня, как на идиота, почему-то выбрасывает в урну всё, что было у него в руках, и цедит сквозь зубы:

— Проверим.

Прятавшиеся по своим аквариумам сотрудники выплывают на шум. Среди них оказывается Линда. Срываюсь к ней, хватаю за локоть и тащу в угол, к лифтам.

— Ай, Костик, больно, ты чего, — пищит эта тюнингованная дрянь.

— Ты что здесь делаешь? Я же ясно тебе дал понять, чтобы ты здесь больше не появлялась? Ты что-то Мирре сказала? Из-за чего она нервничала? — сжимаю сильнее руку, чтобы ускорить выдачу ответов.

— Больно, больно! Ничего я твоей клуше не говорила! — она визжит на ультразвуке, привлекая всё больше внимания, и вырывается, резко меняя тон на чистый сахар: — Костик, я соскучилась сильно. Поехали, пообедаем. У меня. Меня. Хочешь?

— Ты вообще больная? Проваливай!

— Ты пожалеешь.

— Уже жалею. Что вообще согласился работать с тобой. Ты же подстилка обыкновенная. Вали отсюда вместе со своими губами и дорогу забудь, — ору, уже совершенно никого не стесняясь.

Линда отшатывается от меня, вжимаясь в угол. В её глазах стоят слёзы, а на предплечье алеет след от моего захвата. Вот и отлично. Надеюсь, больше не увидимся.

Пока меня отвлекала эта стерва, врачи решили забрать Мирру в больницу. Помогаю погрузить её в скорую и иду к своей машине, чтобы добраться к приёмному покою самому. Мой телефон разрывается от рабочих звонков, и я его отключаю к чёрту, чтобы не беспокоил. Завожу машину и выруливаю с парковки.

Нужно сделать ещё кое-что. Нахожу в сумке Мирры телефон и с лёгкостью его разблокирую. Мне нужно сделать всего лишь один звонок. С моего номера она всё равно трубку не возьмет.

Мирра так и не удалила мой отпечаток пальца, но с главного экрана пропала заставка с нашим фото. Вместо неё теперь штормовое море на закате. Сквозь чёрные тучи едва-едва виднеются лучи закатного солнца. Как бы ни била жизнь, ты всегда надеешься на лучшее. Больно тебе было, мой Мирочек… Какой же я придурок. Вывернусь наизнанку, только бы всё исправить.

Вспоминаю, зачем вообще взял телефон, и набираю нужный номер, резко стартуя со светофора.

— Малинка, ты где пропадаешь? Я приехала, а тебя дома нет. Эклеры привезла твои любимые, давай скорее, пока остались, — она тараторит так быстро, что я не могу вставить слово.

— Маш, Мирра в больнице. Собери ей вещи и приезжай. Адрес сейчас скину.

— Как в больнице?

— Она потеряла сознание и… — и я не успеваю договорить, как одновременно происходит сразу несколько вещей.

Какой-то идиот на сером форде передо мной слишком резко тормозит, а Маша, прерывая меня, орёт в трубку.

— Жданов, что ты с ней сделал?! Ты хоть в курсе, что она беременна?!

Меня оглушает новость и немного подушка безопасности.

54. Их двое

Рука затекла. Хочется её согнуть, но что-то мешает, колется. Затекло всё тело и перевернуться бы набок, но почему-то страшно, что не хватит сил. Лежу не шевелясь, терплю тупую навязчивую боль, перетекающую по мышцам.

Никак не хочется начинать этот день, а сон был такой сладкий, что усилием воли пытаюсь вернуть себя обратно, проигрывая последние, самые яркие картинки.

Наблюдаю в отражении зеркала, как тонкая, невесомая паутинка чулков, ведомая моими пальцами, ползёт вверх по бедру. Прохладная сеточка ласково обнимает ноги, делая