С первого взгляда может показаться, что здесь кроется противоречие, ведь известно, что некоторые люди бегут от свободы выбора. Как же это сочетается с тезисом о том, что чужая насильственная воля ворует удовольствие?

Чтобы понять, почему чужая воля ворует удовольствие, и в то же время иногда именно она может принести человеку удовольствие, следует прежде всего ответить на вопрос: «Снимает ли чужая воля психофизиологическое напряжение у человека, которому она навязана, или, напротив, усиливает его?» Если человек не может расслабиться, и чужая воля, снимая его напряжение, помогает ему расслабиться, в этом случае она дарит удовольствие. Если же его нервирует то, что за него решают другие, то понятно, что в таком случае чужая воля будет лишать человека удовольствия.

Следовательно, все дело в том, как человек понимает свободу и как к ней относится. Свобода, как известно, – это не возможность поступать так, как человеку заблагорассудится, а зависимость от собственного «Я». Именно не просто независимость от других и зависимость от себя, а именно зависимость от своего «Я». Ведь от себя, своего тела может зависеть и алкоголик, и наркоман, но свободными их не назовешь.

Если чужая воля идет вопреки «Я» личности, то она ворует его удовольствие, если же она не противоречит ему и характер его личности принимает предложенное условие как нормальное, тогда человек получает удовольствие.

Рассмотрим это подробнее.

Человек как любое стадное животное готов подчиняться и быть в толпе, повиноваться воле лидера и большинства.

Он с удовольствием отдает свое право выбора и позволяет вести себя, тем самым избегая трудностей, связанных с принятием решения.

Однако следует отличать удовольствие от подчинения и страдание от чужой воли.

Люди должны иметь выбор. Они отдают бразды правления своими решениями, только если считают, что это их личное решение. Люди должны быть уверены, что сами контролируют ситуацию и при первой же необходимости способны вернуть себе право решать. Воспользуются ли они этим правом – другой вопрос.

Но осознание возможности меняет полярность, превращая боль в удовольствие.

Рабство превратится в освобождение от необходимости решать, если появится эфемерная, ничем не подтвержденная иллюзия выбора и контроля. На этом принципе построена западная демократическая модель. Власть может быть узурпирована не в меньшей степени, чем при монархии, но если появляется иллюзия выбора, народ перестает чувствовать себя угнетаемым.

Принципов демократии полезно придерживаться не только политикам, но и обычным супругам. Известно, что первой из пяти основных причин разногласия в парах является то, что каждый пытается контролировать другого, в то же время опасаясь потерять свою свободу воли.

Войны за контроль в разных проявлениях – основа конфликтов в отношениях людей. Срабатывает эффект пружины: чем больше на человека «давишь», тем дальше он «отскакивает».

Бессмысленные поступки не так уж редки. Но это вовсе не значит, что они безрассудны или иррациональны. Смысл может быть потерян из-за множества рационализаций, предрассудков или повторений.

Смотреть телевизор, одеваться по моде, ездить на джипе в городе, делать селфи, просматривать ленту в Facebook – все это в большинстве своем бессмысленно.

Бессмыслица наполнила жизнь не оттого, что она перегружена ненужными вещами и явлениями, а из-за того, что забыты нужные.

Духовное развитие невозможно перепродать, как, например, бизнес, образование или опыт работы. Что не востребовано в рамках рыночного обмена, тому сегодня отводятся второстепенные роли, на которые в итоге совсем не остается времени. К сожалению, такое отношение плодит бессмыслицу, ведь в конечном счете мы всегда остаемся наедине с собой.

Так рождается экзистенциальный вакуум.

Однако вернемся к удовольствию и боли. История знает множество примеров, когда одно и то же действие могло приносить либо страдание, либо удовольствие.

Заключенный в фашистский концлагерь во время Второй мировой войны психолог Бруно Беттельгейм в книге «Просвещенное сердце» вспоминает о пытках, которым подвергались заключенные. Одной из таких было копание ямы. Людей заставляли рыть землю, несмотря на холод, ледяной дождь и болезни. Рядом стояли конвоиры и расстреливали каждого, кто отказывался копать. Как только ямы достигали достаточной глубины, поступал второй приказ – закапывать. Остаток дня и сил люди тратили на то, чтобы вернуть площадку в прежний вид. Снова и снова, день за днем, месяцами людей заставляли делать бессмысленную для них работу.

Многие не выдерживали – бросались под пули. Другие сходили сума.

В это же время в тылу Красной армии женщины и старики рыли окопы. Добровольно. В очень тяжелых условиях, так же умирали от холода, падали без чувств от переутомления.

Однако никто не бросал лопату по своей воле, никто не сходил с ума от тяжелого труда, потому что с каждым вырытым метром защитники представляли, как приближаются к Победе. Их труд имел великий смысл. Они верили, и это справедливо, что без них СССР не смог бы освободиться от фашистской нечисти.

Оглядываясь на проделанную работу, они получали жалкую, но все же порцию удовольствия.

Именно осознание смысла дарило результат, а значит, труд поощрялся мозгом.

Нет смысла, нет системы мотивации, нет результата, нет поощрения. Человек сходит с ума.

Некоторые заключенные концлагерей понимали это и придумывали свой смысл для рытья ям. Они убеждали себя, что чем больше они раскопают и закопают ямы, тем больше шансов в победе у союзников. Безусловно, в такой вере нет ни йоты рациональности, но если она помогает выжить и сохранить рассудок, то это наиболее разумный выбор.

Виктор Франкл, описывая эволюцию узников концентрационного лагеря, говорил, что если первой фазой их изменения являются страх и ужас, то второй – адаптация, а третьей – потеря личности, если, конечно, человек не имеет внутри себя тот смысл, который позволяет ему сопротивляться бессмысленности и обреченности своего существования. Выбор узника колеблется между самоубийством на колючей проволоке, через которую проходит ток, и газовой камерой, в которую его рано или поздно отправят. Главное в стадии адаптации – не потерять смысл психологического сопротивления и не стать безразличным ко всему, что происходит, и, прежде всего, к собственной судьбе. Возражая З. Фрейду, В. Франкл все время утверждал, что человек – не есть лишь физиология, «приложение к половым железам», а прежде всего то, что он сам о себе думает и с собой делает. Приводя пример с двумя братьями, получившими по наследству такое качество, как изобретательность, он говорил, что один из них стал изобретательным преступником, а другой – изобретательным следователем. Другими словами, человек волен сам распоряжаться тем, что дает нам природа.

Есть чувства и есть отношение человека к этим чувствам. Есть ценности и есть отношение человека к этим ценностям. Есть удовольствие и есть отношение человека к этому удовольствию. И если он не видит в них смысл, он их теряет. Поэтому отношение к смыслу – это то, что делает человека человеком.