Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я помню, как приходила посланница вируков. Что со мной произошло?
Сьятси вздохнула.
— Джорим наверняка рассказывал тебе о ядовитых лягушках и жабах, которых он видел в Уммуммораре. Их яд отпугивает хищников. Туземцы используют его на охоте.
Келес кивнул.
— Нечто подобное есть и у вируков. Когда человек волнуется, его пот становится едким. И выделения вируков меняются в зависимости от обстоятельств. Когда воин ранил тебя, яд с его когтей попал в твою кровь. Ты был отравлен — не смертельно, но все же достаточно сильно. Магия его супруги почти полностью устранила действие яда, однако кое-какие мелочи пройдут лишь со временем. Понадобится год или чуть больше. А пока тебе будет становиться плохо даже от запаха вируков.
— К счастью, на «Волке Бури» вируков не будет.
— К счастью для команды, но не для тебя, Келес.
Стараясь говорить мягко, Сьятси рассказала сыну обо всем, что произошло тем вечером, о решении, провозглашенном Киро.
По телу Келеса побежали мурашки. Предстоящее путешествие пугало его меньше, чем гнев Киро. Возможно, дед и предполагал, что Келес не вернется из экспедиции на «Волке Бури», однако теперь он собирался отправить внука в дебри Иксилла — на верную смерть.
Несмотря на скудное освещение, Келес видел, что мать очень бледна. Она погладила его по волосам, — пальцы дрожали.
— Я говорила с Киро. Он непреклонен, как скала. Мне не удалось переубедить его, как я ни старалась.
— Пусть пройдет какое-то время, матушка.
— Мой дорогой мальчик, тут и всего времени мира не хватит. — Сьятси нахмурилась. — Поверь, я хорошо знаю, какими способами можно заставить Киро отступить. Но пойми одну простую вещь: он объявил о своем решении во всеуслышание. Его слышали Правители. Он не может отказаться от своих слов, для него это дело чести. Отказаться — значит, признать, что один из вас или вы оба — слабаки, а такого Киро не допустит.
— Ты полагаешь, он желает мне смерти?
— Твой дед на это способен.
— Он желал смерти моему отцу?
Сьятси помрачнела, а затем горько вздохнула.
— С тех пор прошли годы, Келес, и было столько разных слухов… Поверить в такое объяснение проще всего, но Киро и Рин не были так уж просты. Твой отец яростно спорил с Киро. У Рина был дар — и, представь себе, дар более великий, чем у Киро. Твой дед понимал, что Рин способен прославить семью Антураси в веках, если будет усердно работать. Но твоему отцу не хватало терпения. У него — как у твоего брата Джорима — были другие интересы. Киро пытался заставить Рина сосредоточиться на картах. В конце концов он отправился на том злополучном корабле… Возможно, в какой-то степени Киро желал сыну смерти, ведь они всю жизнь свирепо враждовали. Но частью души Киро отчаянно горевал, когда Рина не стало. Он до сих пор оплакивает сына.
— Но мне желает смерти.
— Нет. Он хочет, чтобы ты вернулся домой, выполнив порученную работу. — Сьятси улыбнулась. — Не такой уж ваш дед бессердечный.
Келес мрачно произнес:
— Он приговорил меня к путешествию длиной в две тысячи миль — по прямой, как могут летать только птицы. Мне придется пройти там, где до сих пор буйствует магия, куда не решаются отправиться и герои. Только безумец может добровольно отправиться в Иксилл. Или джианридин — но они и ведут себя, словно безумцы… Мне придется переплыть Темное море, рискуя погибнуть во время страшных бурь или встретиться лицом к лицу с пиратами. Я должен буду миновать Ирусвирук. Я пройду достаточно близко от их земель, чтобы иметь прекрасную возможность повидаться с их воинами! Возможно, среди них найдутся родственники убитых Джоримом, но даже если и нет — мне все равно станет плохо при встрече с любым из них! Возможно, дед и не бессердечен, раз ты так считаешь, но мне он этого не показывает!
Его мать рассмеялась.
— Кажется, я не сказал ничего смешного.
— Конечно, Келес, знаю.
— Так в чем же дело?
— Видишь ли, по слухам, Маджиата описала предстоящее тебе путешествие точь-в-точь теми же словами. Только говорила она безо всякого сожаления…
— Правда? — У Келеса кольнуло сердце. — Ты мне так и не рассказала, высекли ли ее по приказу Правителя?
— Да. Она сразу же потеряла сознание. А теперь остался лишь небольшой шрам на спине. Нирати видела его собственными глазами на церемонии исцеления.
Келес моргнул.
— Нирати пошла туда? И ты ее отпустила?
— Для нее это было очень важно. — Сьятси вздохнула. — Она провела с тобой много времени, сынок, и делала все, что могла, чтобы помочь тебе. Ее помощь была неоценима. Но она все время чувствовала свою обделенность. Она смотрела, как я смешиваю травы и готовлю для тебя целебные мази, и я видела по ее глазам: она что угодно бы отдала, чтобы научиться этому. Она отправилась на исцеление в надежде обрести свой дар.
— Я все время напоминаю ей о Кирсе. Нирати еще откроет свой талант.
— Знаю, Келес. Ты правильно делаешь. Но историей Кирсы утешить можно разве что ребенка.
— И как Нирати после этого?
Сьятси пожала плечами.
— Говорит, что все хорошо, но и только. Все больше рассказывает о каком-то маленьком мальчике с юга, с которым там познакомилась. Поговори с ней сам, возможно, что-то и узнаешь.
— Обязательно поговорю. Так что же, никаких изменений?
— Возможно, что-то и изменилось, но Нирати говорит — потребуется время. Ты же знаешь свою сестру. В большинстве случаев она так же нетерпелива, как и твой брат. — Сьятси улыбнулась. — Она проявляет терпение, лишь разговаривая с дедом.
— Верно. Хотя я предпочел бы, чтобы она стала твоей преемницей, а не его.
— Я тоже. Но Нирати с удовольствием занималась бы картами. Будь с ней помягче. Думаю, если бы в ней проснулся талант к составлению карт, Киро предложил бы ей занять твое место.
— Если кто и годится на это еще меньше, чем я, так это Нирати.
Мать улыбнулась.
— Согласна. А вот Джорим так не считает.
— Да?
— Он говорит, что это путешествие убьет тебя или искалечит, а нет — так сведет с ума. И еще он говорит, что отдал бы все на свете за возможность поехать вместо тебя.
Келес ухитрился усмехнуться.
— Да уж разумеется. Кто бы сомневался…
— Конечно. Но он понимает, что ты ему не позволишь. Однако придумал какой-то план, который позволил бы вам с ним тайно поменяться местами.
— Не пойдет. Киро обо всем догадается, как только мы с ним станем мысленно общаться.
— Джорим это понимает. Но он считает, что это не так уж страшно, главное — чтобы не узнал никто, кроме членов семьи, а там будь что будет.