И началось… Все, что знала, рассказала ей. Потом сфоткала Катю и отправила фотку Карине. Та визжала в трубку от восторга и просила показать ее фотографию. Прислала: кофточку расстегнула, спинку выгнула, ножки показала. Я, конечно, посмеялась, потом показала Кате. Та чуть барную стойку слюнями не забрызгала, восхищаясь внешностью Карины.

Закатив глаза, дала телефон Карины, а той отправила Катин. Подождала, пока они созвонятся, и только после этого ушла с чистой совестью и зароком больше таким не заниматься. Никогда

Порой мне кажется, что моим планам мешает сама вселенная. Решила поспать пару часов, а после без спешки собраться на свидание. Отдохнувшая, в хорошем настроении. Даже подумала, прежде чем отключиться, что безработной быть неплохо, когда еще выпадет шанс спать днем.

В итоге проспала и опоздала на свидание на полчаса. Вся опухшая, с мокрой головой, чуть не выткнула глаз, нанося тушь. Разбросанная одежда, телефон, без конца мяукающий от сообщений. И вдобавок таксист, ждущий мою задницу уже как десять минут.

Это катастрофа. Бардак. Кошмар.

Соседи, наверное, крутили у виска, слушая мои повизгивания. Сама от себя в шоке. Так разозлилась, что смыла всю косметику с лица и надела любимые джинсы, забросив выбранное платье за тумбочку. Дополнила образ необъятного размера футболкой и кедами. Мокрые волосы затянула в шишку, куртку в руки, и я уже спускаюсь вниз, где выплескиваю свое настроение на таком же злом таксисте.

Мы срались всю дорогу, а это где-то час десять плюс-минус. Я в благодарность ему хорошую оценку поставила, так что, уезжая, он еще свою визитку дал. Мол, если в плохом настроении, то велком, Зоя Аркадьевна, вызывайте. Не мужик, а золото. От негатива и следа не осталось.

— Все же жизнь прекрасна и люди отличные, каждый со своей изюминкой, — подумала, заходя в лифт.

Раскачиваясь на пятках, как маленькая, ждала, когда кто-нибудь из мужчин откроет дверь. Надеялась, что мой наряд не так уж и бросится в глаза. Черт, выгляжу, как девочка. Может, уйти, пока не поздно? Да еще и без макияжа, кошмар. Наверное, и опухшая до сих пор. Все, решено. Болит голова, кран сорвало — любая отмазка.

И, прежде чем я импульсивно сделала ноги, дверь открылась.

— Какая ты хорошенькая, — сказал вместо приветствия, широко улыбаясь.

На этом очаровательном мужчине был только фартук.

Один, мать его, фартук.

Ах, да, и лопатка в руках, но кому какое дело до этой лопатки? Он шикарен, настолько, что я почти сразу завелась. Черт, как бы не закапать слюной окружающее пространство.

— Вау, — облизнула губы, позабыв, если честно, про побег.

— Проходи, Марк сейчас выйдет из душа, а у меня там может пригореть.

Чмокнув в щеку, быстрым шагом направился вглубь квартиры, сверкая голой задницей перед моим оголадавшим взором.

Он даже боксеры не удосужился надеть.

Дразнится, засранец.

— Какой зад, — не сдержалась и застонала вслух.

Конечно же, я зашла в квартиру, поспешно сняв куртку, и пошла на аппетитный запах. Покусывая губу, сжимала и разжимала кулаки. Нервничала. Вот если бы я сейчас была в чем-то сексуальном, посмотрела, как бы эта задница от меня сбежала.

Остановилась, одергивая себя мысленно.

“Быстро выключила режим неуверенной дуры! Плевать, во что одета! Для того, чтобы свести мужчин с ума, не обязательно принаряжаться. Так что орехи напрягла, грудь вперед и улыбайся, Зоя Аркадьевна. Улыбайся.”

— Как пахнет, — мурлыкнула, вновь сосредоточившись на самой аппетитной части Алена.

Почему у мужиков такие взбитые задницы, упругие? Редко встретишь парня с плоским задом, а вот женщин чаще.

Зависть — это плохо, Зоенька.

А что делать? Остается только завистливо вздыхать и поедать взглядом.

— Это фирменный рецепт одного из моих отцов, — воу, ещё этот белоснежный цвет зубов явно когда-нибудь меня ослепит.

У этого мужчины есть хоть один недостаток? А то аж не по себе. Ему ведь не на кухне надо стоять, а по красной дорожке разгуливать. Вот сейчас как представила, сколько он разбил сердец в прошлом, и сразу же ревность выпустила когти.

— И часто твой папа готовил? — прощупывала почву, подходя к Алену все ближе.

Сейчас как сожму эту задницу в ладонях, как укушу за плечо.

Я дикая-дикая женщина, голодная до ласк. Все же в лифте мы дальше орального секса не пошли. Да, были прикосновения, трения определённых частей тела и все. Сильно не разгуляешься в кабинке втроем, знаете ли, пусть она и просторная. На кровати удобнее. Как представлю, что сегодня меня ожидает, так внутри все трепещет.

Но ночь в лифте все же стала для нас определенной точкой отсчета наших отношений. Именно в ту ночь я стала серьезно к этому относиться, именно в ту ночь они проникли в мою душу. Как пафосно, зато честно.

Не успела сделать и пары шагов, как была схвачена.

— Попалась, — шепнул Марк, прижавшись сзади.

Мурр, второй котик появился.

Я не знаю, чем он мылся, но запах крышесносный.

— Ты мокрый, — наигранно возмутилась, не сделав ни одной попытки освободиться.

Это так приятно, когда тебя обнимает мужчина, от которого так пахнет. А еще он выше, крупнее, и это все образует крепкое чувство защищенности.

— А твоя киска мокрая? Такой вид… — продолжил дразнить, покусывая ухо.

Посмотрела на Алена, который с усмешкой наблюдал за нами. Обожаю, когда его глаза темнеют от возбуждения.

— Ммм, — простонала, прикрывая глаза, стоило Марку сжать грудь.

Как же хорошо, что я не надела лифчик.

— Никакого секса, пока она не попробует пищу богов, — Ален строго заявил Марку и ответил мне на ранее заданный вопрос. — Мама и отцы каждый вечер собирались на кухне и готовили вместе. До сих пор слышу их смех и ту атмосферу счастья. Когда мы подросли, то тоже начали помогать им, и все вылилось в семейную традицию, наполненную особым теплом.

— Они тоже были голыми? — приоткрыла один глаз, тая от объятий Марка, который, послушав супруга, прекратил притрагиваться к чувствительным местам.

А жаль.

— Наверное, когда были только втроем, — глаза Алена заискрились от озорства.

— Он старался произвести на тебя впечатление, — шепнул Марк, сдавая брюнета с потрохами.

— Ты тоже мог надеть халат, а не выходить в одном полотенце, — Ален закатил глаза, отворачиваясь к плите.

— И проиграть на твоем фоне? Размечтался, — фыркнул и, распустив мою шишку, зарылся носом в волосы, громко вдыхая.

— Вы такие милые, — улыбнулась, а у самой мурашки по коже от жаркого дыхания сзади.

Марк, словно чувствуя мой настрой, развернул к себе и поцеловал, жадно, так, как умеет только он. Застонав, заскользила ладонями по мокрой груди вниз и ответила, вложив весь свой голод в поцелуй.