распустил вас! Распустил! — В его мыслях и действиях — одна и та же песня. Неужто самому не надоело возникать по каждому не имеющему пристального значения поводу?!

Я вздыхаю, осознавая, что не прям я и соскучилась по этому месту, Максимилиану с его категорическим отношением ко всему. Сидящие перешептываются друг с другом, выстраивая на сей счет недовольства, что из-за поступка, к которому было обращено внимание со стороны руководителя, лишаются новости.

Но внезапно я ощущаю в себе какой-то порыв выступить в роли защитников.

— Максимилиан, можно мне сказать? — говорю с испугом, уже жалея, что начала впихивать своё мнение.

Джуана округляет глаза, пихнув меня в руку:

— Ты чего? — шепчет с ужасом она.

Начальник поднимает на меня суровый взгляд из-под бровей, словно рысь, жадно смотрящая на добычу, и с грубым акцентом выдает:

— Я слушаю, Милана.

«Если было сообщено «Милана», а не «Фьючерс», значит всё не так плохо».

Я встаю, держась руками за грядушку сидения, занимаемого скромной тихоней, двадцатилетней Анастасией Ивановой, моделью из России, девчонке, которой труднее всех в модельном по двум причинам: сложности в языке и в общении с коллективом. Её Максимилиан тоже невзлюбил. Но что привлекло внимание к ней скаутов агентства — истинно русская красота, русый, как солнце, цвет волос, достигающий её пояса, небесно-голубые глаза, полные неизъяснимой чистоты, юной наивности, естественный румянец на щеках, прямой маленький нос, пухлые натуральные губы с розовым отблеском… Она само очарование. Фотосессия, проведенная в прошлом году, в стиле «Народные традиции разных национальностей» запомнилась мне тем, что именно эта девушка показала наивысшую силу русской женской души, выражающуюся в её естественной внешности, которой и не нужны косметические эликсиры.

— Максимилиан, возможно, мне не следует говорить, но я все же скажу. — Он молча, пряча злость в глазах, опускает голову вниз. — Нам всем известны правила, которые мы должны соблюдать. Требования, которые предъявляет к нам агентство, заставляют нас быть дисциплинированнее, терпимее к своим потребностям, но… мы же такие юные, — говорю от внутреннего человечка, с которым мы часто ведем диалоги. — Нам хочется чуть больше свободы, к которой мы стремились все годы, нам хочется учиться на своих ошибках. И я считаю, что человек не является таковым, если не ошибается. Ошибка — это не повод к критике, а повод к тому, чтобы извлечь из неё опыт, из которого складывается вся наша жизнь. Совсем недавно я тоже перешла границу дозволенного, но я признала это, признаю и постараюсь сделать так, чтобы такого больше не повторилось. — Со смелостью во мне сочетается боязнь, как бы не сделать, не сказать чего-то лишнего. — Но, пожалуйста, давайте признаем, что, не нарушив правила, мы не сможем познать их смысл… И… — смотрю на Сета и Элиота, стоявших рядом, по левую сторону от меня. — Сет и Элиот опоздали, как они уже сказали по причине поломки двери квартиры, но они же ни разу не опаздывали?! Да, они же не посоветовались у прекрасных стилистов, работающих в агентстве, стричься им и как стричься, так как в правилах, насколько я помню указано, что каждая модель имеет право стричь волосы без учета мнения специалистов до трёх сантиметров. Давайте не будем обращать на такие мелочные случаи, которые могут произойти с каждым из нас?! — Страшно, жутко страшно, пока я не верю, что все, что говорится сейчас, говорится мною. — Каждый из сидящих, уверена, любит свою работу и каждый гордится тем, что попал в лучшую команду, — с улыбкой произношу я, — с замечательным руководителем, профессиональными мастерами, занимающихся нашей внешностью и творящих из неё образы, в которые мы никогда не могли и предположить, что облачимся. Будем ценить это и стараться следовать обязанностям, под которые подписались? — молвлю, обращаясь ко всем. Через долю секунды раздаются ответные голоса:

— Да!

— Согласна!

— Конечно!

Максимилиан, смотревший все это время в окно, в момент моего вещания, на которое я решилась, сама того не ожидая, замирает, положив руки за спину.

— Извините ещё раз, что я сказала. Должно быть, тоже совершила ошибку, — осматриваю его спину, скрывавшую истинное лицо, которое он отдает сейчас солнечному свету и через пару секунд усаживаюсь, чувствуя, как легкая боль охватила ноги от напряжения.

— Где ты набралась смелости, Милана? — распахнутыми от удивления глазами шепчет Джуана. — Я поражена такой убеждающей речовкой… Я бы никогда в жизни ему ничего подобного не сказала.

Её шепот так звонок и слышан, как крик, в этой нагнетающей мертвой тишине, в которой создаётся ощущение, что никто не дышат.

— Тише ты! — шепчу ей пересохшими губами. — Как думаешь, я уже уволена или еще нет?

— Смею согласиться с мисс Гарсией, — доносится его голос все в той же стоящей им позе. Я дергаюсь, сглатываю, упираясь взглядом на него.

Проходит еще одна минута молчания. Я так взволнована.

Замерев на этом месте, как статуя, словно его приклеили ногами к полу, он заверяет:

— Через три дня состоится ежегодный официальный аукцион — маскарад, на который приглашаются все желающие, в том числе наше модельное агентство. Некоторым из вас выпадет возможность быть субъектами съемки. Местом проведения маскарада будет один из залов «Королевской фабрики гобеленов». — Счастье, появившееся после этих слов, во мне облекается в жизненную форму. Я слышала про это символичное здание Мадрида с живописными садами, где часто проходят пышные свадьбы. — На аукционе будет присутствовать делегация из Бразилии и Аргентины. Выглядеть требуется строго в вечернем стиле с использованием карнавального украшения — маски. Вести себя требуется соответствующе. Маскарад будет в следующем порядке: приветственные слова представителей разных стран, фуршет, аукцион, фотосъемка моделей и затем застолье. Совещание окончено. Каждому на почту вышлю пригласительные. В день маскарада я сам выберу тех, кого будут фотографировать для журнала. Все зависит от того образа, в котором вы будете. Все свободны.

После этих слов зал пустеет, все сметаются на обед. Максимилиан, кивнув мне с мрачным выражением лица, как бы на прощание, выражает, что я тоже могу уйти.

Со странным смятением внутри, я ухожу в коридор.

— Миланка, спасибо тебе большое! Мы теперь должники, — благодарят братья-близнецы.

Я улыбаюсь:

— Я просто высказала своё мнение.

— Ты сделала многое, поверь, — благодарит Сет. — До встречи на маскараде.

Кивком указываю ответ.

— Милана, как тебе удалось? Он враз замолчал и… — Джуана изумляется.

— Что-то внутри меня подтолкнуло к этому, — смеюсь я. Щеки до сих пор пылают.

— Потом поболтаем, пойду за кофе и на занятия.

— Да, и мне пора, — говорю я, скользя глазами по окошку входной двери. Мейсон оказался упорным мужчиной, ждущим меня целый час у выхода.

Джуана ухватывает мой взгляд, зависший,