Я протянула руку, надеясь, что Толстяк ее примет. Ожидая, что его пальцы переплетутся с моими, желая этого окончательного подтверждения, что его здравый смысл и логика уступили вере, вере в меня. Надеясь на то, что он пойдет со мной, признает, что мы снова команда, что время, расстояние и неуверенность не смогли отдалить нас друг от друга.

И он протянул руку в ответ.

В светло-коричневом внедорожнике пованивало хвойным ароматизатором. Запах освежителя был настолько невыносим, что мне пришлось открыть свое окно, чтобы глотнуть свежего воздуха.

– Ты бы не жаловалась, если б знала, как пах парень, у которого я его купил, – сообщил Толстяк, протягивая мне солнцезащитные очки. – Так. Пристегни, пожалуйста, ремень безопасности.

Вайду и Джуда уже пристегнули к заднему сиденью, хотя спокойнее им от этого не стало. Обнаружив металлическую решетку, отделяющую передние места от задних, любимый член моей команды так дернул меня за волосы, словно пытался протащить сквозь эти прутья.

– Мы плетемся так медленно, потому что кое-кто понятия не имеет, куда ехать, – поинтересовалась Вайда, – или в надежде, что мы выпрыгнем из автомобиля, избавив кое-кого от страданий?

Встревожившись, Джуд сел прямее. Мы оба знали этот тон. Стоило Вайде заскучать, как она начинала напрашиваться на ссору или на драку, чтобы сбросить напряжение. Если она была настроена на последнее, то одному из них живым не доехать, и не хватит недели, чтобы оттереть с окон кровищу.

– Не хочу оказывать услугу тем психам, которые держат вас на поводке.

Сейчас я была даже рада тому, что нас разделяет металлическая решетка.

– Они не психи, зазнавшийся придурок, – прорычала Вайда.

– Я зазнавшийся? – переспросил Толстяк. – Ты вообще в курсе, что это слово значит?

– Ты кусок горящего…

– Итак, – повысив голос, перебил всех Джуд. – Ру, откуда вы с Толстяком друг друга знаете?

– С Чарльзом, – скрежетнул зубами Толстяк. – Меня зовут Чарльз.

– Типа, так звучит лучше? – усмехнулась Вайда.

Толстяк притормозил на красном светофоре и повернулся посмотреть на меня, за стеклами его очков полыхал огонь.

– Ага, – кивнула я. – Она всегда такая.

Повисшее между нами напряжение, заполнившее машину, еще больше усилилось. Хватило бы слова или неверного движения, чтобы ситуация взорвалась. Джуд забарабанил пальцами по подлокотнику.

– Завязывай с этим дерьмом, тупица, пока я их тебе не поотрывала, – заявила Вайда.

– Тупица?! – выпалил мальчишка, от возмущения его голос подскочил на целую октаву. – Не советую тебе быть такой злюкой.

Я прижала руку ко лбу:

– И это тебя так расстроило? Это слово? Да она несколько месяцев обзывала тебя Джудит.

Толстяк рассмеялся, но, увидев мой взгляд, притворился, что закашлялся.

– Ну да, отлично, – надулся Джуд, подтягивая костлявые колени к груди. – Наверное, я просто не вижу ничего оскорбительного в том, чтобы меня называли как девчонку. Вы обе вполне ничего, когда не пытаетесь откусить мне голову и не ведете себя так, словно мне пять лет.

– Вместо того, чтобы что? – уточнил Толстяк, включая сигнал поворота, чтобы вывернуть на шоссе. – Обращаться с тобой как с десятилетним?

– Эй, – предостерегла я парня. – Ничего подобного. Ему почти пятнадцать.

– Ру, – начал Джуд, его глаза сияли, – спасибо тебе.

– Когда я впервые тебя встретила, ты и сам был таким нескладным, – продолжила я, тыкая Толстяка в плечо, – а тебе было восемнадцать.

– Ладно, проехали, – проворчал Джуд.

– Это ты была нескладной, – поправил меня Толстяк, – Ли – безрассудным, Зу – милой, а я – мудрым.

Сзади заколотили по решетке. За нею маячило лицо Джуда, его темно-карие глаза метались между нами из-за металлического экрана.

– Было бы мило, – проговорил он, – если бы мы понимали, о чем вы, ребята, толкуете. Типа, что это за Зу такая?

Взгляд Толстяка встретился с моим.

– Скажи правду: сколько ты им рассказала?

– Если правду, то нисколько, – вмешалась Вайда. – И, если решите и дальше ничего не говорить, точно пожалеете.

На этот раз я закатила глаза:

– Конечно. Как скажешь.

Я почувствовала знакомое теплое покалывание в центре груди и едва успела ахнуть, как невидимая рука толкнула меня вперед, прикладывая лбом о приборную панель – да так сильно, что голова моя наполнилась гулом. Толстяк резко ударил по тормозам, и ремень безопасности, как ему и положено, врезался мне в грудь. Меня отбросило обратно на сиденье, перед глазами заплясала радуга.

– Ох, дьявол, нет! – проревел Толстяк, хлопая по рулю. – Прекращай давай! Мы не используем наши способности друг на друге, черт возьми! Веди себя прилично!

– Расслабься, бабуля, – бросила Вайда. – А то инсульт заработаешь.

– Да кто ты… – зарычал было Толстяк, но осекся.

Джуд позади нас издал нервный смешок, а я только прижала руку к ноющим вискам. Вайда выразилась грубо, но попала в точку.

– Зу была нашей подругой, – вздохнула я. – Какое-то время мы путешествовали вместе.

– Я думал, тебя Кейт освободила, – заметил Джуд. – Вы что, ребята, разделились или типа того? Кажется, просто болтаться, где попало, было опасно.

– Все было не так, – возразил Толстяк. – Когда мы трое сбежали из лагеря…

С таким же успехом он мог заявить, что он волшебник. Даже Вайда заинтересованно подалась вперед.

– Ты?.. – начала она. – Ты сбежал из лагеря?

– Спланировал все Лиам, – процедил Толстяк. – Но да. Я сбежал.

– Этот пацан что, типа, эксперт по побегам? – пробормотала Вайда. – Офигеть.

Глаза Джуда вспыхнули любопытством:

– И как это было? У тебя была своя собственная комната, как маленькая камера? Тебя заставляли заниматься тяжелыми работами? Я слышал, что…

Дети из Лиги имели лишь смутное представление о лагерях. Хотя некоторые из нас по собственному опыту знали о том, как там живется, повинуясь негласному правилу, мы это не обсуждали. Все знали правду, но их правда отличалась от нашей. Они слышали о сортировке, камерах, тестировании, но в основном пересказывали слухи, не имевшие отношения к реальности. Эти дети никогда не стояли часами на конвейере. Они не знали, что страх имеет форму маленького черного объектива-глаза, который следит за тобой везде и всегда.

Моя грудь сжалась от усилия промолчать и дальше. Пальцы вцепились в серебристый ремень безопасности, натягивая его с такой силой, что я едва не задушила сама себя.