— А что я должна была найти? — немного нервно задаю вопрос. — Пока я дышала твоим запахом, обнимая пиджак и спасаясь от одиночества, вы наслаждались друг другом по вечерам в поездке. Если бы флешка случайно не вывалилась из кармана вместе с фотографиями, я бы до сих пор не знала правды! Я у неё в долгу по гроб жизни! Ты это понимаешь? Что, блять, между вами?! — кричу в отчаянии, ударяя кулаками по его груди. — Скажи, ты её никогда не прекращал любить? Не молчи! Ответь! До сих пор любишь её?!

Дима превращается в холодную, пугающую до озноба статую, больно сжимая меня, испепеляя слепой ненавистью. От этой невыносимой паузы воздух в лофте начинает сгущаться, становится тяжёлым. Мне трудно дышать. Каждый вдох сопровождается острым ударом иглы в сердце. Хочу, чтобы ушёл. В надежде вырваться из крепкой мужской хватки, упираюсь двумя ладонями в его напряжённое лицо и отталкиваю.

— Наша связь была ошибкой! — кричу, не сдерживая слёз. — Убирайся, Дима! Уходи прочь! — дыхание сбивается, и вместо слов из груди вырывается рыдание.

— Хватит! — Воронцов оглушающе рычит и в порыве гнева швыряет меня ниц на диван, к которому мы незаметно приблизились во время спора. От шока я резко вдыхаю, но выдохнуть сразу не получается.

— Сбавь тон, Ася! — рявкает он.

— Не трогай меня, ненормальный! — меня охватывает паника, когда его колено прижимает мои бёдра к дивану, а тяжелая ладонь надавливает между лопаток, пригвождая к месту. — Убери от меня руки, псих!

— Будем разговаривать так! — бросает мне в спину сквозь зубы. — Может быть тогда ты прекратишь истерику и разжуёшь мне свои претензии. Иначе я рехнусь, детка, и придушу тебя раньше, чем что либо пойму! Желание, поверь, есть! У меня руки чешутся выпороть твою задницу.

— Ну так придуши и убирайся! — царапая ногтями обивку мебели, пытаюсь приподняться, но делаю себе только хуже. Дима ещё сильнее вдавливает тело в диван. — Я не могу тебя делить ни с кем! Не могу! — плачу. — Лучше сдохнуть сразу, чем каждый день по чуть-чуть умирать от предательства. Ненавижу!

— Ася, не разжигай во мне ярость. Успокойся. Я не хочу причинять тебе боль.

— Уже причинил... — теряя силы, понижаю тон, переходя на хрип.

* * *

— Пожалуй, нам и вправду пора на какое-то время взять паузу. Ты же мне не веришь, в этом вся проблема. Недоверие рождает твои сумасшедшие домыслы в голове. В твоих глазах я выгляжу озабоченным козлом, который с утра до ночи трахает всё, что шевелится!

Голос Дмитрия насквозь пропитанный напряжением и разочарованием, вытягивает из меня неуместные угрызения совести, которые я тут же подавляю в себе из-за его грубости.

— Хотела больше секса? — рычит он, охваченный безумием. — Отлично! Раз тебе плевать на себя, тогда я хочу напоследок взять своё, чтобы ты окончательно во мне разочаровалась!

Треск раздираемого на спине сарафана заставляет меня отчаянно дернуться и взмолиться, глотая слёзы:

— Не надо, Дима, прошу тебя... Мне больно! — трусики рвутся прямо на мне, обжигая кожу бёдер.

Сумасшедший...

Я настолько истощена от всего происходящего, шокирующего, нереального, что мои жалкие попытки вырваться ничтожны перед его сокрушительной силой. Зажмуриваю глаза, сжимаю кулаки, так, что ногти впиваются в ладони, оставляя на них кровавые борозды. Слышу, как звенит пряжка его ремня, и звук расстёгивающейся молнии на брюках пронзает мой разум, словно пуля. Я рвусь с места, но тёплая ладонь мужчины жёстко перехватывает поперёк живота.

— Иди сюда, Ася! — один резкий рывок вжимает меня в него, ставя в коленно локтевую позу. Лямки разодранной одежды сползают с плеч, оголяя дрожащее тело. — Я покажу, как больше не хочу тебя.

Хрипя что-то невнятное, насаживает на себя до упора одним решительным движением. Врывается неумолимо, обжигая влагалище сладкой болью. Настолько сладкой, что я позорно не сдерживаю удовлетворённый стон.

Страшная, опустошающая тоска по нему прежнему болезненно заполняет меня целиком вместе с его горячим членом. Я не верю, что этот человек когда-то был нежен со мной. Диму словно подменили, накачали яростью, запрограммировали на разрушение. Его пальцы стальной хваткой впиваются в бёдра до синяков.

— Я не хочу, не смей! — вырываюсь из его рук, но он не отпускает, перехватывает за живот и горло, приподнимая меня, вбиваясь мощным толчком до самого конца. Стискивает в объятиях, что дух вышибает напрочь, ведёт себя так, словно я действительно провинилась перед ним и сполна заслужила грубое наказание.

— Я тысячу раз говорил, что люблю тебя, — его губы касаются ушной раковины, жаля меня током. Вздрагиваю, прикусывая нижнюю губу от пронзивших острых ощущений, волнами накатывающих к затылку. — Чего тебе не хватает, Ася? — очередной резкий удар его бёдер поднимает внутренности к груди с невероятным чувством трепета. Я задыхаюсь, сжимая член интимными мышцами, не хочу его отпускать. Затмевающее разум удовольствие, замешанное на боли, порабощает меня, дарит упоительное ощущение абсолютной наполненности с каждым его новым рывком.

— Хочешь моё сердце с кровью на блюдечке?

Дима выскальзывает с глухим стоном и снова врывается резко, заполняя собой до краев. Его пальцы, что недавно дарили нежность и ласку, с силой смыкаются вокруг шеи под подбородком, недвусмысленно сдавливая горло.

— Ответь мне, Ася, — шипит сквозь стиснутые зубы, продолжая с болью вколачиваться в меня, заставляя слёзы градом литься по щекам. — Тогда ты сможешь успокоиться? Да, любимая? Когда вырвешь его из моей груди?! Ты не женщина, — его голос срывается на крик, — ты соблазнительный комок опьяняющего яда! Не берёшь и не отпускаешь! Держишь, как пса на коротком поводке у своих ног!

— Нет... — хриплю, балансируя на грани обморока. — Я поверила, что ты другой, отдала тебе любовь и уважение. Ты же втоптал меня в грязь, легко и с удовольствием, как когда-то сделал Вячеслав, — рвано втягиваю воздух, как только хватка ослабляется.

— Я не ОН! Когда ты это поймёшь?! — рявкает у виска, оглушая, и резко выходит из меня, пренебрежительно отталкивая на диван. Встаёт на пол, выравнивается в полный рост. Я слышу, как шаркает молния на брюках. Он продолжает приводить себя в порядок, прервав то единственное, что позволило мне на миг забыться в его руках. В груди давит очередная обида. Поджимаю под себя колени, сворачиваясь клубком, и плачу навзрыд. Меня бьет озноб.

— В пятницу я приходила к тебе в офис перед обедом. Ты был с ней, — ставлю его перед фактом, захлёбываясь слезами.

— Был. Я не отрицаю. И ты знала о нашей встрече. Это не новость, Ася!

Смотрю, как поспешно он застёгивает ремень, поправляет дорогие часы и запонки, и понимаю, что это конец. Сейчас уйдёт, громко хлопнув дверью, так и не признав своей вины...

— «У нас впереди целые выходные...» — так ты говорил, когда трахал Алину в своём кабинете, — озвучиваю тихо, всхлипывая, горло болит кричать.