подслушивания. И первые перехваченные, наиболее важные оперативные распоряжения русского командования относятся уже к периоду Галицийской битвы.

Вместе с тем стоит отметить, что австрийская разведка уже в мирное время подготовила себе специалистов в сфере радиоподслушивания и дешифрования. М. Ронге отмечает, что вначале австрийцы относились с недоверием к радио, но не с точки зрения техники, а с точки зрения возможного использования русским командованием радио как средства введения в заблуждение. Боевая действительность рассеяла у австрийцев эти сомнения — русское командование не подумало о соответствующем противоядии.

Забвение и незнание командованием русской армии элементарнейших правил радиокорреспондирования открывали для австрийской радиоразведки блестящие возможности, но там, где ее противник оказался более осторожным, там и радиоразведка давала сбои.

В начале войны русское командование совершенно не продумало вопрос о противодействии радиоразведке противника и радиозащите фронтовых командных инстанций. Противник лишь брал из радиоэфира те сведения, которые считал нужными и важными. Причем высокие стартовые возможности австро-германцев и накопленный опыт позволили им сохранить лидирующие позиции в этом вопросе до конца войны.

Нарушение секретности радиопередач (из-за нехватки криптографов и зачастую некачественных шифров) русскими связистами и активное развитие радиоразведки у противника оказали огромное влияние на ход и исход многих боевых операций.

Радиоразведка в 1914–1915 гг. состояла в перехвате радиодепеш и в их дешифровании. Перехват не представлял особых трудностей с технической и организационной стороны.

Организованные австрийцами радиоподслушивающие узлы находились при всех армейских и фронтовых командованиях и при штабе Главного командования, где находился и главный центр по дешифрованию. В зависимости от обстановки австрийцы прибегали к маневрированию своими радиосредствами в виде привлечения для перехвата неприятельской радиокорреспонденции всех наличных войсковых и даже переносных раций.

Эффект радиоразведки проистекал не от самого факта перехвата радиопередачи, а зависел от результатов дешифровки и качества изучения перехваченной информации. Стоит отметить, что в области дешифрования австрийцы также показали высокое мастерство, доведя количество дешифрованных депеш в 1915 г. — до 70, а в 1917 г. — до 333 депеш в сутки.

Предпринимаемые русскими контрмеры в виде частой смены позывных не достигали своей цели, т. к. это лишь усложняло работу, но не делало ее невозможной. А в 1917 г. М. Ронге говорит, что смена позывных, наоборот, была признана даже желательной, поскольку давала возможность проверить наличие всех раций, в т. ч. некоторое время молчавших. Как дефект со стороны русских, всемерно использованный австрийцами, следует отметить неодновременное введение в действие того или иного шифра. Погрешности русских в этом отношении значительно облегчали австрийцам и германцам дешифрование.

М. Ронге также отмечает, что радио нередко служило для подтверждения различных агентурных сведений, полученных иногда за 10 дней до развития тех или иных событий.

Как мы ранее отметили, использование новейшего средства связи — радио — на фронтах Первой мировой войны, вследствие умения противника расшифровывать радиограммы, фактически пошло не на благо, а во вред воюющим армиям. Ведь соблюдение дисциплины связи и использование новейших технических средств все равно не давали гарантии того, что противник не ознакомится с передаваемой оперативной информацией. И в течение войны шло своеобразное соревнование между дешифровщиками и шифровщиками. Хоть к весне 1915 г. русская армия полностью отказалась от системы старых шифров, а летом 1916 г. был принят новый вид шифра с 300 шифровальными группами, абсолютной секретности радиосообщений достигнуть так и не удалось.

Таким образом, австро-германская служба радиоперехвата дала массу ценного оперативного материала для командования Германского блока.

В 1916 г. появляется новое средство радиоразведки — пеленгирование. С этого момента радиосеть подразделялась на приемно-подслушивающие и пелеленгаторные рации, объединяемые в радиогруппы. Некоторые группы состояли из 4 станций, некоторые из 8 и т. д. Радиогруппы не представляли собой нечто строго выдержанное в организационном отношении, ибо австрийцы придерживались принципа максимальной целесообразности. Распределение технических средств объяснялось специфическими особенностями того или иного фронта. Но каждая группа получала для подслушивания определенный сектор — с таким расчетом, чтобы каждая неприятельская рация подслушивалась 2–3 австрийскими. Пеленгаторным же группам поручалась проверка местонахождения неприятельских раций. На 500 км Русского фронта австрийцы имели 6 радиогрупп (по 1 группе на армию или аналогичное объединение), расположенных в среднем на 50–100-километровых интервалах друг от друга при удалении от линии фронта на 25–100 км. В среднем 100-километровая зона по фронту для одной радиогруппы давала возможность полного «прочесывания» эфира в сторону противника.

К середине 1916 г. в русской армии насчитывалось 24 радиопеленгатора, действовавших по заданию штабов армий. Определяя местонахождение радиостанций, они помогали выявлять районы расположения штабов войсковых соединений и объединений, время и направление их перемещения. Используя данные радиопеленгования, радиоразведка получила возможность по типам, количеству и расположению радиостанций вскрывать группировку войск, ее изменения, а иногда и намерения противника.

Но пеленгирование в этот период времени играло лишь контрольную, но не ведущую роль.

К середине 1918 г. вся австрийская радиоразведывательная сеть состояла, по данным М. Ронге, примерно из 60 радиостанций и 15 пеленгаторных станций.

Интересно, что уже фактически прекративший существование Русский фронт притягивал на себя в 1918 году 3 австрийские радиогруппы (при 10 группах — на Итальянском и 2 группах — на Балканском фронтах).

Телефонное прослушивание имело тактическую ценность, особенно в позиционной войне — не только для младшего и среднего, но и высшего командования.

В конце войны, помимо развития технических способов и средств радиоразведки, присутствует другая тенденция — воюющие стороны научились постепенно все меньше и меньше пользоваться радио, учтя ту предательскую роль, которую оно сыграло в ходе боевых действий. Неудивительно поэтому, что эффект радиоразведки, по сравнению с началом войны, снижается. Но он уже сделал свое дело, повлияв на судьбоносные маневренные операции самого ответственного периода боевых действий. Тем более, что для обстановки позиционной войны активность радиоразведки уже не была настолько актуальна — многочасовые артподготовки на узких участках фронта уже отвечали на многие вопросы.

В плане радиоперехвата и телефонного подслушивания наиболее результативными были: для германской армии — Восточно-Прусская и Лодзинская операции 1914 г., Зимнее сражение у Мазурских озер и Горлицкая операция 1915 г., Нарочская операция 1916 г.; для австрийской армии — Галицийская, Варшавско-Ивангородская, Лодзинская, Краковская, Лимановская операции 1914 г., Карпатская, Горлицкая операции, операция на Стрыпе 1915 г., операции на Румынском фронте; для русской армии — наступление Юго-Западного фронта 1916 г., операции на Кавказском фронте и операции 1917 г. (летнее наступление, Рижская и Моонзундская операции).

Так как в войсках в период Первой мировой войны было мало радиостанций, их радиопеленгование практически всегда позволяло определять районы расположения крупных штабов, построение боевых порядков и направления выдвижения оперативных объединений и войсковых соединений. Именно поэтому в ходе войны радиоразведка оформилась в самостоятельный вид военной разведки. В целом радиоразведка была мощнейшим инструментом воздействия на тактическую, оперативную и даже стратегическую обстановку