Автор доклада говорит, что У. Черчилль в своей книге «Мировой кризис» намекает, что, начиная битву при Доггер-банке, британское морское командование было в курсе всех распоряжений противника. Во время самого боя были перехвачены новые сигналы, немедленно переданные в «комнату № 40». Сидя за столом, Д. А. Юинг переживал все колебания германского командования и те размышления, которые заставляли последних отдать тот или иной боевой приказ.

Не следует преуменьшать роли «комнаты № 40» и в Ютландском бою.

К декабрю 1914 г. организация перехвата и расшифровки неприятельских депеш была налажена: большинство ключей известно сотрудникам Д. А. Юинга, и фактически ни одно передвижение германского флота не могло пройти незамеченным. А сигналы германского командования быстро попадали в «комнату № 40», которая работала безупречно.

В документах Адмиралтейства это бюро и значилось как «комната № 40», но о значении данного подразделения было известно только очень ограниченному кругу лиц. Даже большинство работников Штаба Высшего Морского командования не знало о работе бюро, как не знали о нем и члены правительства, ибо малейший намек на эту работу, дойди он до противника, сделал бы ее бесполезной.

Вплоть до конца войны немцы не понимали: почему, выходя в море, они постоянно встречали превосходящие силы британцев. И германское морское командование не подозревало, что каждым передаваемым сигналом оно выдает свои планы противнику.

Д. А. Юинг сообщал, что его сотрудниками были расшифрованы несколько десятков ключей — причем иногда решение давалось случайно. Но затем специалисты настолько усвоили обычные приемы германского шифрования, что перемена ключа не влияла на их плодотворную работу. В 1916 г. немцы начали менять ключи главной книги морских сигналов ежедневно в 24 часа, но опытные работники «комнаты № 40» уже к 4 часам утра могли расшифровать доставленные им в час ночи радиограммы, зашифрованные новым ключом.

Докладчик подчеркнул необычайную «болтливость» цеппелинов, которые, возвращаясь из налета на Великобританию, спешили сообщить шифром по беспроволочному телеграфу о своих боевых подвигах.

Также «болтливы» были командиры некоторых подводных лодок: например, в мае 1915 г. командир подводной лодки U 20 немедленно сообщил в шифрованном сообщении о потоплении им «Лузитании».

Большое значение имела расшифровка сообщений, касавшихся сведения морских единиц в боевые соединения и расположения минных полей.

Не менее важную работу проделало британское Адмиралтейство путем установления мощных приемников в Ловестофте, Йорке, Мьюркаре и Лервике. Эти приемники были связаны проволочным телеграфом с Адмиралтейством. Любой сигнал с военного судна или воздухоплавательного аппарата был перехвачен одним из приемников — и через полчаса над ним уже работали сотрудники Д. А. Юинга. Иногда им случалось задерживать свое внимание на шифрах, которые оказывались не германскими, а принадлежали союзникам Великобритании.

Работа «комнаты № 40» не ограничивалась расшифровкой только морских радиограмм, ежедневно и одновременно шла работа и над шифрованными политическими депешами. Отрезанная от внешнего мира Германия вынуждена была пользоваться радио для общения со своими зарубежными корреспондентами. Ежедневно из Германии в различные иностранные государства шел поток шифрованных радиодепеш, а в ответ шли шифрованные различными ключами донесения германских агентов из Мадрида, Константинополя, Афин, Софии и ряда городов Северной и Южной Америки. Благодаря «комнате № 40» британская разведка узнала еще за несколько дней до восстания в Дублине весной 1916 г. об общении между ирландскими республиканцами и германским морским командованием. Таким образом, появление на ирландском берегу сэра Роджерса Кейсмента, присланного из Германии для руководства восстанием, не было сюрпризом для британской полиции, арестовавшей его через 3 часа после высадки.

Таким же способом удалось узнать о секретной миссии германского консула в Исфагани доктора Пужена, получившего задание поднять кочевое племя бахтиар в южной Персии против англичан и организовать резню русских и англичан в ряде персидских городов.

Одним из самых больших событий в деятельности бюро стала вышеуказанная расшифровка знаменитой депеши Циммермана, ускорившей вступление Соединенных Штатов в войну. «Комната № 40» расшифровала эту зашифрованную особым новым шифром депешу германского министра иностранных дел.

Докладчик подчеркнул необычайную работоспособность своих сотрудников, перехватывавших различные германские сообщения, — они порой проявляли настоящее искусство, успевая за несколько часов найти ключ к самой загадочной депеше.

В последние месяцы своей службы докладчик работал больше в качестве организатора процесса и сам не расшифровывал депеш. В мае 1917 г. он был назначен деканом одного из факультетов Эдинбургского университета и передал руководство «комнатой № 40» адмиралу Холлю, который руководил подразделением до последних дней войны.

С другой стороны, интересны и приемы германской контрразведки, противодействовавшей британцам. Для перехвата британских морских сигналов немцами была сооружена тайная радиостанция с приемниками большой мощности — в глухом лесу около города Неймюнстер, в северо-западной Германии. Район радиостанции был окружен проволочными заграждениями, и доступ открыт только для узкого круга сотрудников во главе с лейтенантом Крашуцким — «германским Юингом».

Но высшие германские власти далеко не всегда умели пользоваться плодами работы лейтенанта Крашуцкого. Последнему удалось аккуратно перехватывать все британские сообщения, посланные очень сложным шифром из двух букв, встречавшихся в разнообразных сочетаниях с цифрами. Британский шифр менялся каждый месяц, но немцы в первую же ночь находили к нему ключ.

Французский полевой телефон образца 1916 г

Временами британское морское командование применяло 5 различных шифров, используемых для разных целей. Лейтенант Крашуцкий, расшифровывая британские шифры, обратил внимание германского командования на их сложные и запутанные ключи, указав на все несовершенство очень несложного германского шифра, который легко мог быть разгадан неприятелем.

Таким образом, германский лейтенант догадывался о той работе, которая велась в «комнате № 40».

По его мнению, если бы русским и англичанам и не удалось своевременно получить германский шифр на «Магдебурге», они все равно смогли бы найти ключ, сопоставив десяток-другой шифрованных донесений. По германской системе отдельные сочетания букв или цифр постоянно встречались в тех же комбинациях, и можно было легко, найдя два-три обозначения, расшифровать всю депешу. Немцам следовало понять, что англичане могут захватить шифры и на подводных лодках, потопленных у британского побережья на небольшой глубине. Между тем германское командование месяцами не меняло шифра, что иногда вызывало курьезные инциденты. Случалось, что в день введения нового шифра германский морской офицер у радиоприемника забывал захватить с собой ключ на сегодняшний день, но простота шифра давала ему возможность легко разобраться в полученном донесении и самому составить шифр для ответа.

Только летом 1916 г. лейтенант Крашуцкий добился должного внимания штабных властей к своим заключениям: он заверил свое начальство в том, что любой работник по шифрам Великобритании сумеет без всяких затруднений быстро расшифровать германскую депешу. Тогда была издана новая книга сигналов с очень сложными шифрами, ключи к которым менялись ежедневно в течение месяца. Только с этого