— Если бы это был простой меч, у меня не возникло бы причин утаивать его от тебя. Но это не просто оружие. Это Нотунг. Твое наследство. Такого меча больше нет в мире. Это меч короля.

— А что мне с ним делать? Я-то тут при чем?

Регин обнял Зигфрида за плечи, как давно уже не поступал.

— Скоро поймешь.

Сначала Герноту показалось, что по мощеному двору галопом несется какая-то лошадь. Но звук был слишком размеренным, слишком сильным и слишком… громким? Понимая, что заснуть при таком шуме ему уже не удастся, он сел в кровати и изумленно прислушался. Это были удары молота, ритмичные и решительные. Металл по металлу.

Встав, Гернот подошел к окну. Несмотря на довольно внушительную толщину стен, этот звук, казавшийся сейчас еще громче, проникал в крепость, не давая никому спать. И тут принц увидел, что в маленькой кузнице горит свет. Который час? На дворе ночь? Или… уже утро? В любом случае разводить огонь в кузнице и что-то ковать было не ко времени.

Гернот замер в нерешительности. Он не знал, что ему делать. В других окнах тоже замелькали тени, и принц решил посмотреть, что же происходит в кузнице. Надев накидку, Гернот вышел из комнаты и чуть не столкнулся с испуганной Кримгильдой, бредущей по темному коридору.

— Слушай, ты можешь мне объяснить, что этот безумный кузнец делает?

Гернот пожал плечами:

— Судя по звуку, он кует. Вероятно, есть некоторые странные вещи, на которые он способен.

— Но сейчас Час Волка, и в замке никто, кроме стражи, не работает. И не должен работать!

— Особенно если учитывать, что через два дня пройдет коронация Гунтера. Народу не понравится, если придворные во время торжества будут сдерживать не свой восторг, а свою сонливость, — ухмыльнулся Гернот. — Пойду посмотрю.

— Ну хорошо, тогда я возвращаюсь в свою комнату. Закрою уши подушкой, — прошептала Кримгильда, продолжая вздрагивать при каждом ударе молота.

Сделав пару шагов, она остановилась.

— Гернот?..

Брат попытался разглядеть сестру в темноте коридора, но не смог различить даже ее силуэт.

— Да?

— Я была бы тебе очень благодарна, если бы ты потом зашел ко мне и рассказал, что происходит в кузнице.

Гернот кивнул. Интерес его сестры к молодому кузнецу не остался для него незамеченным, и если бы он не сомневался в ее сознательности, то мог бы подумать, что она отказала Этцелю именно по этой причине.

Когда принц вышел во двор, оказалось, что там уже собралось много слуг и солдат. Разбуженные среди ночи люди возмущенно перешептывались. Среди сонного бормотания то и дело слышались голоса, поносящие кузнеца. Окинув взглядом толпу, Гернот увидел и Регина, стоявшего в углу двора. На его лице отражалось скорее удивление, чем беспокойство. Значит, это Зигфрид бешено стучал молотом по наковальне!

До сих пор никто не решился зайти в кузницу, так что Гернот был первым, кто открыл в нее дверь. Звуки ударов металла по металлу казались здесь почти невыносимыми, а угли в горне полыхали таким жаром, будто там зажглось маленькое солнце.

В отблесках пламени Зигфрид казался демоном, который бросался с огненным бичом на беззащитные души. Он был раздет до пояса, и его тело покрылось потом и пеплом. Было видно, как напрягаются мышцы его рук, а в глазах отражаются странные синие искры, слетавшие с лезвия, которое лежало на наковальне. Металл, казалось, противостоял кузнецу, но Зигфрид сейчас не ковал железо — он пытался покорить его.

Создавалось впечатление, что юноша священнодействовал, и Герноту, честно говоря, не хотелось отвлекать его от работы.

— Зигфрид?..

Хотя принц стоял прямо за спиной кузнеца, ему пришлось повторить его имя еще несколько раз, прежде чем тот остановился. Запыхавшись, Зигфрид обернулся и сощурил глаза, чувствуя, как в них затекает пот. Искры попадали ему на кожу, но он не замечал этого.

— Принц Гернот? Что привело вас сюда?

Принц, не ожидавший от Зигфрида такого вопроса, опешил.

— Шум, Зигфрид. Шум и время, которое нельзя назвать ни слишком поздним, ни слишком ранним, потому что оно обычно предназначается лишь совам и другим ночным существам. Ты перебудил ползамка!

Зигфрид словно очнулся ото сна. Его мысли путались.

— Э-э-э…

Гернот мягко улыбнулся.

— Что бы ты ни ковал, тебе придется подождать с этим до завтра. Ты же знаешь, что мы готовимся к коронации моего брата.

Зигфрид решительно кивнул и отложил молот.

— Простите меня. Мне вскружила голову неожиданная новость.

— Что же это за новость? — поинтересовался Гернот, который был готов разделить радость кузнеца.

Вместо ответа Зигфрид завернул инструменты в кожу и переложил горящие угли в специальную емкость.

— Что ты надумал? — изумленно спросил Гернот.

Взяв инструменты, Зигфрид посмотрел принцу в глаза.

— Я пойду в лес, подальше отсюда, чтобы никому не мешать.

Ответ был настолько невероятным, что Гернот не сразу нашелся, что ему сказать. И только когда Зигфрид уже направился к двери, принц произнес:

— Ты хочешь пойти в лес? Ковать? Но ведь сейчас глубокая ночь! А что… если твоя работа разбудит дракона?

Молодой кузнец улыбнулся, сохраняя при этом почтительность.

— Мой принц, звуки этого молота заставят Фафнира спрятаться от страха в норе. И он, и я, мы оба знаем, что нам предстоит. — В этот момент Зигфрид решил довериться Герноту и спросил его: — Вы не могли бы кое-что передать вашей сестре?

Гернот сдержался, хотя с его языка уже готовы были слететь слова о том, что Кримгильда интересуется судьбой кузнеца не меньше, чем он интересуется судьбой девушки.

— Честно говоря, мне еще не приходилось бывать в роли гонца, но я постараюсь.

— Она говорила мне, что ей нужен герой и король, — решительно сказал Зигфрид. — Если будет угодно богам, то ей не придется долго ждать.

Регин без труда нашел своего воспитанника, хотя земля, словно одеялом, была укутана ранним туманом. Он шел на звук сквозь влажную завесу, похожую на светлый прозрачный океан.

В отличие от всех остальных жителей замка, Регин почти не удивился, услышав, как Зигфрид с усердием орудует молотом. Цепи, сковывавшие юношу, порвались, и судьба, которая так долго ждала своего героя, теперь нетерпеливо звала его по имени.

Регин обнаружил Зигфрида у небольшого ручья, где он пытался перековать меч своих предков. Это было великолепное зрелище: молодой сильный кузнец с молотом в руке в предутренних сумерках, сквозь которые пробивались первые лучи солнца. Зигфрид хорошо справлялся со своей работой. На лезвии Нотунга не было видно следов разлома, словно он всегда оставался целым.