Зигфрид явно поторопился и слишком рано пришел на балкон. Но он уже не мог больше ждать. У него внутри все пылало, словно его кровь превратилась в раскаленное железо из кузницы. Он удивился, что девушка назначила ему свидание именно здесь, где их могли увидеть.

Кримгильда, как и полагается принцессе, пришла с опозданием. В знак траура по Гундомару она надела темно-синее платье и заплела волосы в косу. Гордая и даже надменная, она вышла на балкон, не выказывая ни спешки, ни стыдливости. Зигфрид хотел подойти поближе, прикоснуться к ней и уже сделал шаг навстречу, но Кримгильда подняла руку и приказала кузнецу остановиться.

— Я бы хотела, чтобы ты стоял в трех шагах от меня.

Зигфрид ничего не понял, но подчинился. У принцессы на сердце сейчас лежал тяжкий груз, поэтому кузнец решил подождать. Едва сдерживая себя, он наблюдал за Кримгильдой, тщательно подбиравшей слова.

— Ты молишься, Зигфрид?

Он покачал головой.

— Древним богам не нужны молитвы до тех пор, пока мы чествуем их своими делами.

— Я молилась, — прошептала Кримгильда. — В ту ночь, когда ты пришел в мою комнату. Я молила Бога подать мне знак, действительно ли Этцель тот мужчина, за которого мне нужно выйти замуж. Должна ли я выбрать любовь или долг? Я просила у Бога силы, чтобы сделать правильный выбор.

— Это и был правильный выбор, — уверенно произнес Зигфрид.

Кримгильда взглянула на него, и по ее щеке скатилась слезинка.

— Из-за того, что я отказала сыну Мундцука, моему отцу пришлось умереть от когтей Фафнира, как и моему брату! Страна по-прежнему страдает от злодеяний змея, а все наши соседи рассматривают Бургундию как легкую добычу. И ты считаешь, что я поступила правильно? Это было глупо, необдуманно и недостойно принцессы!

Зигфрид был поражен столь бурным проявлением чувств, поскольку ожидал совсем другого. Все клятвы и обещания, которые он приготовил, теперь казались пустыми и ненужными.

— Кримгильда, ты не можешь винить себя в происшедшем…

— Не сомневаюсь, Господь знает, что я не хочу этого замужества… Но я должна поступиться своими желаниями. Зигфрид, неужели ты не понимаешь? Так должно быть.

Ему было больно от ее слов.

— Неужели твоя любовь ко мне… прошла?

Девушка отвернулась от него и опустила ладони на поручни балкона.

— Зигфрид, моя любовь к тебе — единственное, что удерживает меня в этой жизни. Но в то же время она не может определять мою жизнь.

— Если не любовь определяет твою жизнь, — спросил Зигфрид, — то что же?

— Долг! — воскликнула принцесса в яростном отчаянии. — Как Гундомар и Гизельгер не хотели идти убивать дракона, как Гунтер не хочет садиться на трон, точно так же и я не хочу искать короля, брак с которым позволит мне восстановить Бургундию. И все же я это сделаю, потому что для меня долг важнее счастья!

Зигфрид, уязвленный словами Кримгильды, невольно выпрямился, хотя понимал, что движет принцессой.

— И ты позвала меня сюда, чтобы сказать мне об этом?

Она снова повернулась к нему.

— Нет. В ту легкомысленную ночь мы дали друг другу обещание. Хотя я и не произнесла тогда этих слов, но все же это было обещанием с моей стороны. Однако судьба, послав смерть и пламя, объявила нам, что мы не можем исполнить свою клятву. Освободи сердце от любви ко мне, и я попытаюсь сделать то же самое.

Зигфриду не пришлось задумываться и тщательно подбирать слова. Он опустился на колени.

— В ту легкомысленную ночь мы принесли клятву, это правда. И сегодня я готов повторить ее. Я всего лишь кузнец Зигфрид, который никогда не знал своих родителей и который не сумел добиться разрешения пойти убить Фафнира. У меня нет ничего, о чем бы я мог вспоминать с гордостью, и ничего, за что стоит бороться. Кроме сердца принцессы.

— Ты не можешь бороться за мое сердце! — закричала Кримгильда, и эти резкие слова прозвучали в ее устах как-то странно. — А теперь уходи!

— Но я…

— Уходи!

Впервые в присутствии принцессы Зигфрид позволил себе выплеснуть накопившуюся в нем ярость. Он вскочил на ноги и бросился бежать. Ему хотелось кричать, ломать деревья, вызвать на поединок самих богов!

Коридоры замка превратились в серые тени, а он все бежал и бежал. Время от времени юноша видел дрожащий свет факелов, которые горели в темноте, подобно чьим-то желтым глазам. Он перепрыгивал через три ступеньки, колотя кулаками по стенам, пытаясь убедиться в том, что происходящее — реальность. Скоро по его разбитым пальцам начала стекать кровь.

Выбежав во двор, юноша бросился к кузнице, ни разу не оглянувшись на балкон. Он не хотел сейчас видеть убитую горем Кримгильду, не желал прощать ей слова, которые ранили его душу.

Ему нужно было увидеть Регина. Ему нужен был человек, который поговорил бы с ним не о долге и уважении, а о простых вещах, составляющих жизнь любого человека. Впервые за много недель Зигфрид мечтал о том, чтобы вернуться в лес Одина.

Оказалось, что сегодня не только он пребывал в столь возбужденном состоянии. Еще издалека юноша услышал доносившуюся из кузницы ругань. Там скандалили двое мужчин, и Зигфрид сразу узнал голос Регина. Он мог бы сначала послушать, о чем идет речь, но это было не в его правилах. Кроме того, голос незнакомца становился все громче, все агрессивнее. Зигфрид боялся, как бы ссора не перешла в рукопашную, и решил помочь своему наставнику.

Он как раз открыл деревянную дверь, когда худой старик вцепился Регину правой рукой в ворот рубашки.

— Жизнь во лжи! И это ты называешь покоем?

Регин и сам был в ярости и поэтому не заметил появления Зигфрида. Своей сильной рукой он разжал пальцы противника.

— Да, я променял право его крови на его жизнь. Да, именно это я называю покоем. И этого хотела Лина!

В следующую секунду они увидели Зигфрида, который замер в проеме двери. Его лицо, освещенное пламенем, казалось растерянным. Он не бросился в драку, так как старый воин, потерявший в сражениях левую руку, едва ли мог быть достойным противником жилистому Регину.

— Простите, — пробормотал Зигфрид. — Я не хотел вам мешать. Но мне показалось, что Регин вот-вот схватится за оружие, и я подумал…

— Это он? — спросил покрытый шрамами незнакомец и прищурил глаза, осматривая Зигфрида с головы до ног.

— Зигфрид, это Лоренс, — пояснил Регин вместо ответа. — Он… он был другом твоей матери.

На это Зигфрид не рассчитывал, не мог рассчитывать. Он и не думал, что ему придется столкнуться с этим прямо сейчас, когда Кримгильда дала ему от ворот поворот. Он не знал, сколько уважения и радости он должен выказать Лоренсу, поэтому ограничился кивком.

— Друг моей матери… Что ж, это хорошая новость. Я очень мало знаю о ней. Долгими зимними вечерами Регин рассказывал мне о ее простой жизни.