Фионе пришлось поселить его у себя, в комнате для гостей. Унее просто не было выбора. В результате вешалки на колесиках с ее одеждойоказались в гостиной.

В доме был полный хаос, а когда Джон вернулся с работы, онобнаружил фотографа в обществе двух проституток и дилера, принесшего емукокаин. Все четверо занимались сексом прямо в гостиной. Фиона еще не вернуласьдомой. Джон пришел в неистовство и выкинул фотографа вон. Вне себя от гнева, онкинулся звонить Фионе в редакцию. Она не стала ни в чем его упрекать, но оченьрасстроилась, поскольку фотограф был настоящей знаменитостью и мастером своегодела и Фиона не представляла, что будет, если он откажется работать. Именно этофотограф и сделал на следующий день — разорвал контракт и улетел обратно вПариж. Теперь Фиона ломала голову, чем заполнить дыру в июльском номере. Онасидела в своем кабинете и тихо плакала, когда на пороге появился Эдриен.

— Если ты снова начнешь говорить мне про компромисс, яразорву тебя на части! — набросилась на него Фиона. — Вчера вечеромэтот извращенец Пьер Сен-Мартен устроил оргию у меня в гостиной, и Джонвышвырнул его вон. Пьер только что разорвал контракт, и теперь мне нечегосовать в этот чертов июльский номер! А три недели назад я запила шампанскимкакую-то французскую таблетку от головной боли и совершенно опьянела на обеде,который устраивала для гостей Джона. Мы постепенно сводим друг друга с ума. Вмоей гостиной висит портрет его покойной жены, его дети ненавидят меня, анедавно Джон даже обвинил меня в том, что одна из его дочек сделала аборт. Ичто, черт побери, мне теперь делать с июльским номером? Этот сукин сын, видишьли, разгневался и улетел в Париж, потому что мой муж вышвырнул на улицу, едвадав прикрыть задницы, его с другом-наркодилером и двумя подобранными имишлюхами. И я понимаю Джона. Представляю, какую сцену он застал, вернувшись сработы. А Джон и так еще не простил мне того самого вечера. Но у меня былатакая чудовищная мигрень. К тому же Джамал умудрился выйти к его драгоценнымгостям в моих золотых босоножках с камнями. Они были в шоке, говорит Джон. Я-тосама мало что помню.

— О боже, Фиона, да как Джон еще не убил тебя, если емуприходится постоянно мириться с такими вещами! — воскликнул в ответЭдриен. — Ты совершенно не в состоянии контролировать свою жизнь.

— Я знаю, все знаю, — Фиона рыдала уже вголос. — Я так люблю его, но меня ненавидят его дети. А Джон хочет, чтобыя любила их. Но они — две вредные злые девчонки. И я их тоже ненавижу. Я же невиновата в том, что у них нет матери.

— Ты забываешь, что это его вредные девчонки. И Джонлюбит их, — перебил ее Эдриен. — А теперь, когда ты стала женой этогочеловека, это и твои дети, и тебе придется с этим мириться, потому что тылюбишь их отца и не хочешь его потерять. И пожалуйста, ради всего святого, невздумай больше селить в своем доме сумасшедших, разнузданных фотографов.

— И это говоришь мне ты! — Фиона уткнулась вносовой платок, стараясь сдержать рыдания.

— Может быть, тебе стоит избавиться от Джамала и нанятьнормальную прислугу? Подумай над этим!

— Ты с ума сошел, я не могу, — снова зарыдалаФиона. — Джамал был со мной всегда. Это будет несправедливо.

А справедливо ожидать от такого человека, как Джон Андерсон,что он будет спокойно жить бок о бок с твоим полуголым помощником,разгуливающим по дому в набедренной повязке и женских туфлях на каблуках?Разумеется, это смущает Джона. А если бы ему захотелось вернуться домой скем-нибудь из коллег, чтобы обсудить дела за бокалом мартини? Ведь такаяситуация вполне реальна.

Фиону давно беспокоило это обстоятельство, и именно поэтомуона купила Джамалу форму. Но не могло быть речи о том, чтобы уволить человека,который зависел от нее и был предан ей всем сердцем. Это было бы подло. И Фионане понимала, почему Джон не может «посмотреть на эту ситуацию ее глазами.

— Джону непросто с тобой, Фиона, — продолжал своиувещевания Эдриен.

— Но и мне с ним непросто! — не сдаваласьФиона. — Он ведь отлично знал, что представляет собой моя жизнь, преждечем мы поженились. Он жил со мной, черт побери!

— Да, но теперь, когда вы поженились, все по-другому.Теперь это и его дом.

— Но у Джона есть собственная квартира! Почему ему неводить своих гостей туда? Если уж ему так противен Джамал…

— Мне казалось, ты говорила, что Джон собираетсяпродать квартиру.

— Да, собирается. И тогда его ужасные дочки будутостанавливаться на праздники у нас. А это значит, что я лишусь своей комнатыдля гостей, а главное, что эти две несносные девицы будут крутиться прямо уменя под носом вместе со своей собакой-киллером!

— Ради бога, Фиона, это же всего-навсего чихуахуа — иликак ее там?

Эдриен был искренне расстроен. Несмотря на строгий тон, онпереживал за Фиону.

— У них пекинес, — уточнила Фиона. — Интересно,почему это ты все время принимаешь сторону Джона?

— Вовсе нет, — спокойно ответил Эдриен. — Япринимаю твою сторону. И говорю все, что говорю, потому что знаю, что ты любишьэтого человека. И если ты не предпримешь что-то в ближайшее время, то можешьего потерять. А я вовсе не желаю тебе этого.

— Именно этого я и боялась. Именно поэтому и не хотелавыходить замуж! Я не хочу жертвовать своей индивидуальностью ради того, чтобыбыть с любимым мужчиной.

— Но тебя и не просят жертвовать собой. Джамал — этоведь не ты. Тебе надо пожертвовать только некоторыми твоими привычками. Нововсе не индивидуальностью.

— А чем пожертвует он?

— На сегодня, похоже, он жертвует своим рассудком,пытаясь жить среди окружающего тебя хаоса. Посмотри на это его глазами. Джонмечтает о том, чтобы с тобой примирились его дочери, он не хочет терять детей.А у тебя вечно бегает по квартире полуголый помощник. Конечно, Джамал — добрыйчеловек и мухи не обидит. Все равно Джона смущают его манеры. Еще на егопостели все время храпит, развалившись, старый пес. У тебя работа, котораятребует, чтобы ты моталась туда-сюда по всему белому свету. У тебя странныедрузья вроде меня. И ты еще приводишь в ваш дом сумасшедшего фотографа, которыйпокупает в доме наркотики и средь бела дня устраивает в гостиной оргии спроститутками. Смогла бы ты сохранить рассудок, если бы тебя неожиданнововлекли во все это и заставили так жить? Скажу честно: я очень люблю тебя,Фиона, но я сошел бы с ума через неделю.

— Хорошо, хорошо, я разберусь со всем этим. Но портретего жены в гостиной — тебе не кажется, что это уже слишком?

— Вовсе нет, если это поможет его дочкам освоиться втвоем доме. Сначала завоюй их доверие. А потом ты всегда сможешь перевеситьэтот самый портрет к ним в комнату.

— Но я не хочу, чтобы у них была комната в моем доме!

— Ты вышла замуж за мужчину, у которого есть дети. Уних должна быть комната в вашем с Джоном общем доме.