Такое же выделение человека как центра внимания, как главного Субъекта, часто «по умолчанию», характерно и для философии. Возможность и необходимость сохранить в том или ином виде центральную роль человека во Вселенной, в сфере внимания и значимости всегда остается важной проблемой. Без нее рушится Смысл жизни европейца. Богословие авраамических религий полностью осознает Единого Бога как вездесущего и всемогущего, пути Которого неисповедимы. Но ведь Он – в постоянном диалоге с человеком. Христианин любит Бога, и Бог любит его. По слову немецкого мыслителя и мистика Ангелуса Силезиуса (XVII век): «Я знаю, что без меня Бог не может прожить мгновения, если я обращусь в ничто. Он должен по необходимости испустить дух» [25, Ангелус Силезиус, с. 46].

Гуманизм и научное мировоззрение фактически ставят Смысл жизни в зависимость от успехов человечества в научно-техническом развитии, от суммы знаний о космосе и о микромире, от вопроса: «Царь я или не царь (природы)?». Сейчас в духовном пространстве появился новый мощный вызов – присутствие рядом с нами представителей явно более высокоразвитой цивилизации – инопланетян или пришельцев из параллельных миров. Сможет ли справиться с этим вызовом наше научно-интеллектуальное сообщество, если не «вспомнит» и не оживит, не осветит новым светом духовные богатства, «забытые» в музеях и библиотеках, и сохраненные в провинциальных религиозных общинах?

Человек не может быть «мерой всех вещей». Он лишь одна из мировых сущностей. Откуда берутся его прозрения и открытия, восхищение и ужас, что определяет его выбор вопросов и направления поисков? Сказать, что их источник сам человек – значит, не решить проблему, а просто отбросить ее.

При крутых переменах в жизни общества или в личной судьбе, многие не могут справиться с трудностями, утрачивают смысл жизни, спиваются или по другим причинам быстро гибнут. Устоять часто помогает укорененность в вере, в духовности. То же для народа или для иного сообщества. Справиться с историческими вызовами и кризисами, обрести и не утерять жизненные Смыслы может только то сообщество, которое основано на духовных богатствах, накопленных человечеством. В первую очередь на опыте осознания роли и места человека во Вселенной – во Вселенной, которой управляет не человек, а Бог. И роль человека – не центральная, но необходимая для мироздания. На уровне человеческой истории это соответствует согласию жить в многополярном мире, принять, не отвергнуть жизнь в прекрасном мире многообразия Смыслов.

Римский Папа Бенедикт XVI признал возможность существования инопланетян, пришельцев как представителей более продвинутой цивилизации. Это никак не противоречит вере в Единого Бога – Творца и Вседержителя. Инопланетяне созданы Богом также как человек, также как ангелы и демоны.

Хайдеггер – не религиозный мыслитель в том смысле, что он не принадлежит ни к одному официальному вероучению. Однако главная цель, ради которой он работает, – дать новое направление истории, которое привело бы человечество от доминирования «плоского», чисто рассудочного и расчетно-прагматичного нигилизма – к «объемному» восприятию мира, устранило бы искусственно воздвигнутые им барьеры, закрывающие для него главный источник Жизни.

Чтобы читатели и последователи не отождествляли этот источник с церковным христианским учением или с иной определенной религией, чтобы было понятно, что он охватывает все философские позиции и духовные движения, Хайдеггер говорит о божественном, о богах, но не о Едином Боге. Хотя по существу единый источник духовности, определяющий существование и развитие Бытия, идентичен Единому Богу монотеизма. Отличие заключается лишь в конкретных проявлениях Бога монотеистов для людей в форме судьбоносных Событий и в Откровениях пророков. Т. е. отличие хайдеггеровского Бытия от Единого Бога богословов не больше, чем различия монотеистических религий. Недаром протестантские теологи свидетельствуют, что хайдеггеровское учение о Бытии может служить фундаментом для построения систематической теологии. Известный российский исследователь философии Хайдеггера Пиама Гайденко так суммирует мнение авторитетного протестантского теолога Генриха Отта: «Хайдеггеровское понимание мышления и языка по своему характеру не отличается от веры… Это позволяет преодолеть субъективизм «исторического существования»» [26, с. 133].

Хайдеггер – сын своего века. Века, когда христианская Церковь утеряла свой творческий дух. Смыслы перетекали от религиозной веры в новую, светскую духовность. Церковь становится одним из социальных институтов. И как любой социальный институт, она защищает свою духовную основу от проникновения новых смыслов догматическим каноном. Это отчуждает христианское учение от пассионарных взлетов, основанных на иной, живой духовности. По Хайдеггеру, боги, священное, сакральное – это вовсе не обязательно сущности, объекты религиозного поклонения. Это скорее любые проявления Seyn-бытия, или духовности. Или разные имена другого Начала. Слово «священное» (Heilige) принадлежит к сфере поэзии, Seyn-бытие – к философии [24, с. 166].

Философия Хайдеггера, его понимание Бытия – это, может быть, наиболее серьезная попытка построить мост, по которому современный интеллектуал, воспитанный на атеистической культуре, может подойти к вере в Единого Бога. Попытка сделать понятным и актуальным для него Смысл божественных Откровений.

Конечно, труды Хайдеггера сами по себе не могут привести мир к другому Началу – к возникновению новой духовности, объединяющей верующих и атеистов. Сам Хайдеггер понимает это лучше других. Движение духовной истории не в руках человечества (тем более – одного человека или нескольких философов). Хайдеггер считал Ф. Ницше последним философом западноевропейской философии, который стремился преодолеть западноевропейскую метафизику. Приводя возглас Ницше «Бог умер», Хайдеггер добавляет: «Уже полночь, а может быть, все еще нет». В интервью, опубликованном после его смерти, Хайдеггер говорит: «Видимо, теперь нас может спасти только Бог» [24, с. 90, 128].

* * *

Целью нашего краткого обзора движения философской мысли было показать, как философы пытаются устранить ограниченность и излишний ригоризм научного мировоззрения и снять, преодолеть необоснованный разрыв между познанием мира материального и мира духовного. Преодоление этого разрыва имеет не только познавательное, но и социально-политическое значение.

Носители идей монотеистических религий и восточных религиозно-этических учений и созданной в их рамках интеллектуально-мистической и художественно-эстетической духовности, по существу давно «научились» интерпретировать свои «мифологические» основания так, чтобы со всей серьезностью признавать научные результаты и переводить разногласия в регистр плодотворного диалога с наукой. Ученые – культурологи, создатели космогонических и физических теорий, исследователи аномальных явлений – со своей стороны также расширяют основу для такого диалога. Своя важная роль в создании объединяющей идеологии, несомненно, должна принадлежать и философии.

По мнению едва ли не большинства крупных философов, одной из причин нынешнего духовного кризиса является излишне прагматическое, рационально-волевое отношение человека к миру. А важным фактором, породившим такое отношение, служило практически безраздельное доминирование научного мировоззрения, как правило, противостоящее религиозному мировосприятию. Я присоединяюсь к тем, кто считает, что давно пора закончиться конфликту между этими мировоззрениями (см., напр., опубликованный в 2003 г. сборник [27]). Между теми, кто верит только в результаты науки, и глубоко верующими в Единого Бога, в Христа, в святых и пророков. На место противостояния Науки и Веры должно бы придти различение священного как высшего проявления Жизни от циничного и низкого как дыхания Смерти. Критика атеистического научного мировоззрения присутствует в философии и религиозно-философских учениях с самого момента его возникновения. Но его жизнеспособный синтез с религиозной духовностью или какое-либо новое учение, которое сдвинуло бы это мировоззрение с его доминирующего места в интеллектуальной жизни общества, пока не возникло. Возможно, мечта о синтезе этих видов мировосприятия неосуществима. Да и нужен ли синтез? Надо заботиться не только о единстве, но и о плодоносном многообразии видов. К чему можно и нужно стремиться, – так это симбиоз, а не синтез, взаимопонимание, дополнение и обогащение друг друга.