– Едем по улице Трондхеймсвейен, – услышал Вистинг в полицейском радио. – Повторяю: Трондхеймсвейен. Я отпускаю, кто перехватит?

– Чарли 3–1, он у нас. Наверняка собирается в Гроруд. Готов поспорить, он узнал о пожаре у Хольмберга.

– О, черт, да, мы видим дым даже отсюда, из Бьерке.

Лейф Мальм вмешался:

– Можете его отпустить. Он едет на Теппавейен. Несколько минут назад ему позвонила его сожительница и сообщила о пожаре.

– Принято.

– Чарли 0–5, поезжайте по Грорудсвейен, остальные, оставайтесь поблизости. Нужно проследить, когда он уедет.

Все экипажи отметились, и Мальм выключил передатчик.

– Какого черта это может значить? Квартира ведь стояла пустой.

– Полагаю, что вы обнаружите там тело Тронда Хольмберга, – сказал Вистинг.

– Как так?

– Если Руди Мюллер действительно такой расчетливый, как его представляют в отчетах, то это единственное, что он мог сделать.

– О черт, – простонал Лейф Мальм в трубку, когда понял, что Вистинг имеет в виду. – Он поместил тело Хольмберга в квартиру и поджег ее.

– Это вполне рациональный план действий. Тем или иным способом ему нужно было избавиться от трупа Хольмберга, чтобы не связать его с собой или нашим расследованием. Ведь любой неожиданно появившийся труп с огнестрельными ранениями сразу станут рассматривать в рамках этого дела.

– Он ведь просто мог его закопать или позаботиться о том, чтобы его больше никогда не нашли, – возразил Мальм, но Вистинг понимал, что коллега уже свыкся с его теорией.

– Все-таки речь идет о младшем брате его женщины, да и дело о пропаже человека все равно привело бы к расследованию. Если ему повезет, то тело можно будет идентифицировать только по зубам. Если бы не информация из нашего источника, мы бы не увидели связи и решили бы, что парень погиб в результате пожара.

– Черт, – снова выругался Мальм. – Мы думали, что он читал о пожаре и повреждениях тела в интернете, чтобы выяснить, как обстоят дела с водителем в катафалке, но его поиски касались совершенно другого.

Вистинг продолжил разговор и рассказал об установлении личности трупа, найденного Лине в лодке.

– Эта информация переворачивает все наши представления, – закончил он.

Лейф Мальм согласился.

– Вы уверены, что речь идет о кокаине? – спросил Вистинг.

– Абсолютно, – ответил Мальм. – Мы задерживали части предыдущих партий.

– За этим могут стоять литовцы?

– Они могут быть звеном, отвечающим за нелегальный ввоз. В странах Восточной Европы органы внутренней безопасности не так хороши. Многие из маршрутов в Западной Европе были разоблачены и уничтожены благодаря сотрудничеству европейских полицейских. На восточном рынке существует возможность не повстречать чересчур бдительных полицейских, к тому же их проще подкупить.

– Завтра утром я лечу в Литву, – сказал Вистинг. – Мы можем провести встречу перед этим?

– Когда угодно, – пригласил Мальм. – Мы должны встретиться с источником сегодня вечером. Будем надеяться, что к завтрашнему утру у нас появится новая информация.

Лил слишком сильный дождь, чтобы Лине захотелось выходить. К тому же стало холоднее, спустились вечерние сумерки.

Дрова, которые она положила в камин, никак не разгорались, просто лежали и тлели. Вместо того чтобы попробовать зажечь их снова, она натянула на себя толстый свитер.

Попыталась писать, но застопорилась на одном предложении. Она не могла успокоиться и должна была признать, что чувствовует себя одиноко.

Первые вечера в дачном доме она не пыталась использовать старый портативный телевизор, стоявший на скамье возле восточной стены. Сейчас она вернула его к жизни, но на экране была только рябь, поэтому Лине решила, что аналоговая сеть заблокирована и ей нужен декодер.

Она подумала, не позвонить ли ей старым подругам еще с тех времен, когда она жила в Ставерне. Она перебрала в голове несколько имен из школы и команды по гандболу, но пришла к выводу, что вечером в понедельник все должны быть заняты своими делами.

Было не слишком поздно, так что она могла поехать в город и занять столик в кафе. Ей нравилось сидеть за кофейным столиком в одиночестве и читать газету или книгу или работать с записями в блокноте. Люди вокруг будто составляли ей компанию, и в то же время она могла продолжить заниматься своими делами. Сейчас ей этого совершенно не хотелось. Приятно, когда кто-то ждет дома, но не сейчас.

Она подошла к окну, еще сильнее подняв плечи. Блеклый свет наружной лампы на стене освещал веранду полукругом. На границе светового полукруга лежала еще одна дохлая птица. Уже пятая. Наверное, появилась в течение последнего часа. Она подумала, не выйти ли наружу и не отбросить ее в кусты, но оставила все как есть. В течение ночи какой-нибудь оголодавший зверь наверняка заберет ее.

За пределами мерцающего желтого света лежала тяжелая и давящая вечерняя темнота. Было невозможно посмотреть, что за этой тьмой. Слышались только равномерные удары волн о сушу.

Мобильный телефон зазвонил, вырвав ее из тяжелых мыслей.

Это был отец.

Когда она ответила, голос звучал глухо.

– Как у тебя дела? – спросил отец.

– Хорошо, – сказала она и села. – Прекращай волноваться. Я неплохо справляюсь.

– Ты уверена?

– Конечно, но мне приятно, что ты позвонил.

– Я должен буду уехать на несколько дней по работе, – продолжил отец. – Сюзанне наверняка будет рада, если ты составишь ей дома компанию.

Лине улыбнулась папиным треволнениям.

– Она привыкла быть одна. Она ведь жила одна много лет, пока не повстречала тебя.

– В любом случае, предложение в силе.

– Спасибо. Куда ты отправляешься?

– Недалеко. Буду на телефоне.

Она поняла: он боится, что она расскажет это кому-нибудь в газете и там узнают, что дело, над которым он работает, скоро получит новый поворот. Это, вероятно, важно, раз он сам покидает город.

– Чем ты занимаешься? – спросил отец, сменив тему.

Лине подобрала ноги под себя на диване и достала книгу из захламленного стеллажа.

– Читаю, – ответила она.

– Что же?

– Старые детективы, которые стоят здесь на полках.

– Хорошо. Не буду мешать. Звони, если что. – Она пообещала быть на связи и повесила трубку. Потом пролистала книгу к первой главе. Ей понравилось первое предложение. «Сразу после полуночи он прекратил думать».

Внезапно пламя полыхнуло в камине. Она улыбнулась и свернулась калачиком на диване.