— Если вы так боитесь, то положите конверт на скамейку, а я его возьму.

Я так и сделала и отошла на прежние позиции, а женщина взяла его, достала фотографии и стала рассматривать. При этом она не заметила, что промахнулась, и петля поводка, которую она хотела надеть на столбик скамейки, упала на землю. Теперь собака могла совершенно свободно выбирать, стоять ли ей рядом

с хозяйкой или подойти познакомиться со мной поближе. Я обратилась в соляной столб и дышала через раз.

— Ну, конечно, это они, — сказала женщина и на- правилась в мою сторону, собака, естественно, за ней. — Вот этот, — она подошла ко мне и стала показывать: —

с родинкой на щеке, Саша, а это Леша. А это Павлик, — она, конечно же, ждала от меня какой-то реакции на свои слова и, не услышав ее, непонимающе на меня посмотрела. Меня хватило только на то, чтобы глазами указать ей на собаку, которая стояла рядом с ней и продолжала меня разглядывать.

— Совершенно не понимаю, почему вы так ее боитесь, — со вздохом сказала хозяйка. — Она у меня девочка умная. Вот если бы вы в квартиру в мое отсутствие вошли, тогда — да.

Она взяла поводок, на этот раз проследив, чтобы петля наделась на столбик, и вернулась ко мне. Я облегченно вздохнула, теперь можно было поговорить.

— Вот, смотрите, — она стала мне показывать еще раз, держа обе фотографии рядом. — С родинкой Саша, он женился на Наташе, это та, которая в очках, а Леша женился на Тане. Это те самые девочки, у которых Лидия Сергеевна опекуном была. А вот эту женщину я первый раз вижу, — она разглядывала Катю. — Знаете, я о людях сужу по реакции моей девочки. Есть люди, к которым она равнодушна, есть такие, которым она может разрешить себя даже погладить, и есть такие, на которых она будет рычать и глаз не спустит, даже если они будут вести себя чинно-благородно.

— Ну, и как она относится ко мне? — спросила я и подумала, что не стала бы гладить эту собаку, даже если бы она вздумала ко мне ластиться.

— Равнодушно. Как, простите, к более слабому существу — вы ведь ее боитесь, а она это чувствует.

— Не столько ее, сколько ее нелюбви к кошкам — от меня же моим котом пахнет, — объяснила я.

— Ах, вот оно что! Да, у нее с кошками напряженные отношения, — засмеялась женщина и продолжила свою мысль: — К девочкам она, наверняка, сама полезла бы с нежностями, это ведь два таких солнечных

лучика были. А вот ее, — женщина показала пальцем на Катю, — она ко мне близко не подпустила бы… Даже без команды. Это я вам точно говорю.

Тут я вспомнила, как шарахнулся от Добрыниной мой Васька, и мне стало очень интересно узнать мнение человека, который ничего о Кате не знает.

— А что в ней такого особенного? Женщина как женщина.

— Не смогу объяснить, просто чувствую, что от нее каким-то холодом веет, и все, — она вернула мне фотографии— Не хотела бы я с ней встретиться.

Она подошла к своей собаке, которая от радости, что хозяйка вернулась, хотя та отходила не больше чем на пять минут, встала на задние лапы, положила передние на ее плечи и завиляла хвостом, норовя при этом еще и лизнуть в лицо. Меня поразили ее размеры — она оказалась выше хозяйки.

— Ну, все, все, — смеясь, женщина пыталась успокоить овчарку. — Помогла я вам?

— Очень помогли, — совершенно искренне ответила я. — Спасибо.

И я поехала домой, чтобы все обдумать.

Кофе у меня только что из ушей не капал, поэтому я для разнообразия заварила себе чай и стала раскладывать по полочкам полученную сегодня информацию.

Кажется, я поторопилась решить, что попытка Добрыниной избавиться от девочек — единственная причина, по которой Матвей так ее, мягко говоря, не любит. Что-то еще он о ней знает, раз она так испугалась, увидев его рядом с мужем на похоронах — она ведь его и до этого видела, раз он заходил к Сергею Степановичу, он же в 88-м освободился, когда они уже женаты были. Значит, это что-то он узнал незадолго до трагедии, но или не придал этому значения, или не связал это в тот момент с Добрыниной. Она успокоилась, но, когда решила отдать Нату с Татой в детдом, невесть откуда появилась эта приведшая ее в ужас статья…

Кстати, а кто автор статьи? Я открыла досье и увидела подпись автора — О. Мышкин, с равным успехом это могло быть и настоящей фамилией, и псевдонимом.

У кого бы узнать поточнее? Кто из моих знакомых вертится в журналистских кругах и сможет помочь? А нет никого.

Я решила пойти испытанным путем и позвонила бессменному главному редактору «Вестей Баратова» Дмитрию Чернышеву. Снова представившись журналисткой, которой заказали статью о Добрыниной, я попросила назвать мне имя автора публикации «Хищница в белом халате», которая была напечатана в его газете в августе 1992 года, потому что хотела встретиться с ним и узнать, насколько изложенные факты соответствуют действительности. Последовали заверения, что, дескать, в его газете другие факты вообще не печатаются, и имя автора здесь совершенно ни при чем. Исчерпав все возможные аргументы, я решилась на наглый шантаж и заявила, что в таком случае в моей статье будет открытым текстом сказано, что вышеуказанная скандальная публикация не более как плод его собственных гнусных измышлений и напечатана была с единственной целью — привлечь внимание к своей дышащей на ладан газете.

Терпеливо выслушав издевательские замечания, что из-за таких, как я, журналистов называют журналюгами и журналюшками и причисляют ко второй древнейшей, я повторила свой вопрос: «Кто?» И, наконец, услышала ответ — Олег Кошечкин. Та-а-ак, очень интересно… Но дать ему материал мог только тот, кто знал правду, кому девочки могли откровенно обо всем рассказать… Судя по тому, что на похоронах Матвей стоял рядом с ними и их дедом… Да, похоже на то, что это был Матвей… Ну, что ж, попробуем выяснить у него, позволит ли он Власову встретиться со своими близкими, если тот избавится от Добрыниной, раз дело только в ней.

Я позвонила в офис Матвея и, к счастью, застала его на месте, хотя уже было около семи.

— Павел Андреевич, я узнала, какую гнусную роль сыграла Добрынина в жизни Наты и Таты, — я специально назвала их домашние имена. — Скажите, а что, Лидия Сергеевна действительно была их учительницей?

— Нет, мамуля работала совсем в другой школе, а почему вас это заинтересовало? — Меня в данный момент занимало как раз совсем другое: есть ли на свете хоть что-нибудь, способное вывести Матвея из себя, или он всегда такой спокойный.

— Тогда это вы устроили так, чтобы она стала их опекуном, не правда ли? Ведь Андрей Артамонович был хорошо знаком с Сергеем Степановичем, и эта близость перешла к вам как бы по наследству. Я права?

— Да. Когда Сергей Сергеевич с женой разбились на машине, я пообещал Сергею Степановичу, что в случае необходимости всегда помогу девочкам. А им он сказал, чтобы обращались ко мне без стеснения, как к близкому, родному человеку. Вот они и рассказали мне, что с ними собирается сделать Екатерина Петровна. Как вы понимаете, я никак не мог допустить, чтобы они попали в детдом, вот и вмешался. К сожалению, возможности у меня в то время были не то, что теперь, да и не мог я в тот момент открыто выступать — с меня же только что судимость сняли. Но я сделал все, что было в моих силах.