Я сомневался. Несмотря на то что движение, казалось, улучшило здоровье пожилых мужчин, я не мог представить их отражающими удар действительно опытного практика традиционного жесткого боевого искусства, такого как каратэ или таэквондо[64].

Рамасвами засмеялся и сказал, что в один прекрасный день он возьмет меня на показательный матч, но тема сегодняшнего урока – другое.

– Чтобы добиться такого уровня, то есть не просто хорошо заниматься своим искусством, а стать мастерами, они должны были тренироваться очень много лет. А теперь скажи, что бы произошло, если бы после первого года обучения они перестали заниматься тай-цзи и начали изучать таэквондо?

Я молчал, размышляя, куда он ведет.

– Правильно, они не стали бы так же хороши, как в тай-цзи. А, скажем, если бы после второго года они бросили таэквондо и начали изучать айкидо[65]и так далее, и так далее. Что было бы потом?

– Я думаю, они стали бы мастерами на все руки, но не мастерами в каком-либо деле!

– Точно! Я хотел тебе показать, что в долгосрочной перспективе твоя модель может иметь для тебя разрушительные последствия в мире бизнеса.

– Какие? – спросил я, совершенно забыв о его аналогии.

– Ты можешь вспомнить какое-нибудь время в своей жизни, когда ты чувствовал, что занимаешься слишком многими вещами одновременно? – спросил он.

Я на миг задумался, а затем вспомнил последний год обучения в колледже. Я был председателем комитета группы по подаркам, который отвечал за подарок MIT от нашей группы. Одновременно я посещал много обучающих курсов, чтобы обеспечить прогресс в освоении двух специализаций – информатики и менеджмента. Кроме того, я работал над инновационной идеей тезисов в MTI Media Lab. И я организовал малый паевой инвестиционный фонд высоких технологий, чтобы делать инвестиции во все эти области. В дополнение ко всему этому я потратил значительное количество времени на конкурс бизнес-планов, в ходе работы над которым мы с Митчем и придумали название Brainstorm Technologies.

– Хорошо, очень хорошо. А теперь скажи, что у тебя получилось из попытки все это сделать? – спросил он, и у меня было ощущение, что он действительно хочет знать ответ, а не просто задает вопрос, чтобы вывести меня некоторый путь.

– Хорошо, – сказал я, вспоминая то время. – Это был один из самых захватывающих периодов моей учебы в колледже. Мои тезисы прошли хорошо, и я получил оценку «А». Конкурс бизнес-планов прошел неплохо: мы дошли до финала, но не получили денежную премию. Паевой инвестиционный фонд стал слишком большим бременем, поэтому мы от него отказались. Комитет группы по подаркам также оказался слишком большой нагрузкой, поэтому я его бросил и в конечном счете не сдал экзамены по двум своим специальностям, поэтому мне пришлось потратить еще один семестр, чтобы их сдать. И я хотел начать работать, – ответил я.

– Ага! Вот как. Теперь позволь задать тебе еще один вопрос. Были ли у тебя другие периоды, когда с тобой случалось нечто подобное?

– Что именно? – спросил я, все еще не понимая, куда он клонит.

– Когда ты брался за слишком много вещей и от некоторых тебе пришлось отказаться?

– Ну конечно, – ответил я. – Это было в средней школе, и даже этим летом, когда мы с Митчем работали над консалтинговым проектом и думали о запуске компании.

– Хорошо, так оно и есть. Три раза составляют модель, – ответил он.

– Что?

– Если что-то случается один раз, это может быть случайностью или отдельным событием. Если это происходит два раза, то это уже интереснее. Если это происходит три раза, то ты столкнулся с моделью.

– Но у меня были веские причины, участвовать во всех этих занятиях. Мне все они были интересны!

– Да, но твой интерес ко всем этим занятиям привел к тому, что некоторые из них пострадали, не так ли?

– Я думаю, да, – признал я неохотно, на самом деле не желая признавать, что он нашел модель моей жизни.

– Проблема, мой друг, в том, – сказал он, прислонившись к стиральной машине и скрестив на груди руки, – что ты талантливый молодой человек.

– Почему это проблема? – ответил я, удивленный комплиментом, на которые он был достаточно скуп. – Разве это плохо?

– Это проблема, потому что к тем, кто талантлив, как правило, все приходит легко. А это, в свою очередь, приводит к определенным разрушительным моделям.

– Легко? Мне ничего не дается легко. Я должен работать, как все остальные, – ответил я, теперь уже явно обороняясь.

– Давай посмотрим, – он постучал по подбородку. – Разве ты однажды не говорил мне, что окончил среднюю школу одним из лучших в своем классе? – спросил он.

– Да, это правда. Я был первым из своей средней школы, кто поступил в Массачусетский технологический институт, – сказал я с некоторой гордостью. Мое эго раздулось.

– Ну, если ты такой умный, малыш, то почему ты окончил одним из лучших, а не самым лучшим? – спросил он.

– Потому что я не напрягался и на самом деле не работал изо всех сил.

Я сказал правду. Я вспомнил, что мой друг написал обо мне в моем выпускном школьном альбоме: «Я хотел бы вообще не делать домашнюю работу и быть одним из 10 лучших в классе». Я рассказал ему об этом замечании.

Однако Рамасвами угодил в мое больное место. В тот период в школе я был очень склонен к соперничеству и, вероятно, мог бы окончить одним из лучших в классе, если бы больше работал.

– Ага! – сказал он. – А это не повторялось в другом месте?

– Повторялось что? – спросил я довольно раздраженно: моему эго пришлось сдуться.

– Был ли ты в состоянии легко «добиваться чего-то» когда-нибудь еще в своей жизни?

– Ну, я думаю, в MIT.

– В MIT? – он вдруг очень оживился. – Ты валял дурака в MIT? Разве это не один из самых строгих технических институтов в стране? В мире? И ты получал высшие баллы?

– Нет, – ответил я. На самом деле я окончил со средним баллом В+[66], но снова приложил к этому меньше усилий из всех, кого я знал. Как правило, я ничего не делал, потому что участвовал во внеклассной работе или читал интересные книги, а не делал домашние задания.

– Ну разве это не интересно! – сказал он, для большего эффекта поглаживая подбородок.