Приладив карниз, он отжал и повесил на трубу джинсы и рубашку.

На кухне Волохов перебрал травы, висевшие на стенах, стоявшие в вазах и спрятанные в шкафчиках, заварил их в ковшике и стал будить Светку. Сначала она просто перевернулась на другой бок, потом стала жалобно просить, чтобы он дал ей поспать. Волохов присел на кровать, приподнял ей голову и поднес к губам кружку.

– Послушай, тебя здорово шарахнули по голове. Выпей, это поможет, и я отстану.

– У-у, водолаз, – жалобно заныла Светка, – ну дай поспать. – Она глотнула из кружки и скорчила рожицу, – отрава! Или это какой-нибудь афродизиак?

– Пей, пей, нимфоманка.

– А домогаться будешь?

– Буду, но не сейчас.

Он проследил, чтобы она все выпила, поцеловал горькие от настоя губы и подождал, пока она заснет. Затем вышел на кухню и вытащил сотовый телефон.

– Алло, ваше сиятельство?

– Да.

– Я не поздно?

– Нет. Что ты хотел?

– Есть кое-какие соображения. Вы не могли бы подъехать к Ленинградскому рынку? Если ехать от центра по Часовой, то напротив рынка будет автобусная остановка. Возле нее через двадцать минут.

– Хорошо.

– А вы не многословны, Александр Ярославович.

– А че базарить?

– О-о-о…

Волохов убрал трубку и хмыкнул.

– Что жизнь с людьми делает. Казалось бы, человек из высшего общества, и вдруг такие выражения.

Он выключил в квартире свет, оставив ночник у постели, и вышел, заперев за собой дверь.

Черная «Волга» с молчаливым шофером уже была на месте.

– Здравствуйте еще раз, – сказал Волохов, устраиваясь на заднем сидении.

– Здравствуй. Так что у тебя?

– Я познакомился с девушкой, – радостно объявил Волохов.

– И?

– Очень приятная девушка. Вы знаете, я не думал, что такие еще остались. Я серьезно говорю. Типичная идеальная женщина, о которой мечтает идеальный мужчина. Такой, как я, к примеру. Взбалмошная, непосредственная, очень женственная, немного стервозная. В общем, я опять влюбился.

– Сочувствую, – проскрипел собеседник, – ты меня за этим вызвал?

Машина катила по ночному городу. Миновали Белорусский вокзал. В центре народу было заметно больше. У памятника Пушкину тусовалась золотая и позолоченная молодежь. В открытых летних кафе разомлевшие от духоты летней ночи посетители лениво обсуждали достоинства прогуливавшихся девиц.

– Мне захотелось поделиться радостью, – потупившись, сказал Волохов, – а вы, как наставник и учитель…

– Хватит трепаться, – рявкнул Александр Ярославович.

– Все, все, – с готовностью согласился Волохов, – так вот, о девушке. Вчера ее хотели похитить. По некоторым признакам, это заказ того, кто нам нужен. Или это просто совпадение, или он хочет показать, что узнал меня. Если совпадение – мы можем предположить его дальнейшие действия, если нет – я раскрыт.

– Значит, если вы встречались, память у него лучше, чем у тебя. Он знает твои возможности и станет осторожнее, – Александр Ярославович в задумчивости погладил бородку. – Может, ему нужна девственница для жертвоприношения? – спросил он самого себя. Затем покосился на Волохова и отрицательно покачал головой: – Нет, если она познакомилась с тобой, о девичестве можно забыть.

– Мы только сегодня трах… м-м… доверили друг другу свою нежность и любовь.

– Угу, а то я тебя не знаю. Ладно, ладно, – прервал Александр Ярославович протестующий жест собеседника, – возможно, жертвоприношение ни при чем. Скорее всего, он узнал тебя, но просто так вредить не будет. Совместит приятное с полезным. Ему нужна женщина, и он возьмет твою. Так что береги свою подружку.

– Может, предупредить…

– Павел, – Александр Ярославович положил руку ему на плечо, – послушай меня. Много великих деяний сделано ради женщины, но ни одного, – он поднял палец, – ни одного под ее руководством или по ее указке.

– А Жанна дАрк?

– Экзальтированная девчонка, принявшая свои горячечные видения за божественный знак, – небрежно махнул рукой Александр Ярославович, – ее использовали от безысходности. Твоя подружка ничего не должна знать. Это даже не обсуждается. Постарайся понять меня, и давай обойдемся без эмоций.

– Без эмоций, – с горечью повторил Волохов, – эх, если бы все касалось только меня. Вы, кстати, не забывайте, что речь идет о судьбе вашей религии. Я-то, в конце концов, язычник и мне это должно быть до лампочки, но неужели ваша церковь не чувствует угрозу? С востока – ислам, с запада – католики и протестанты. Буддисты, кришнаиты, адвентисты, сатанисты доморощенные, черт знает кто еще! Неужели даже Патриарх не видит угрозы?

– А что Патриарх? Он, практически, один сейчас понимает, откуда исходит опасность. Но демократы его затравят, я думаю. Ведь кричат они громче. Все средства массовой информации у них. Они Европе и Штатам в рот смотрят, их оттуда кормят. А кто обедает девушку, тот ее и танцует.

– Вы не ошибаетесь, Александр Ярославович? Посмотрите, что в России делается: от Кубани и до Амура засилье Закавказья и Средней Азии. Торговля, силовые органы, спортивные клубы, криминальный и около криминальный бизнес – все под ними. В Москве нищих из Средней Азии больше, чем своих бомжей. В Подмосковье в лесах целыми кишлаками живут. Спят в шалашах, на кострах пищу готовят, детей рожают. А в Москву наезжают попрошайничать, воровать и грабить. Черные ведут себя в русских городах, как хозяева. 60% преступлений совершается «лицами кавказской национальности». Европу эту рафинированную Ближний Восток и Африка уже подмяли…

– Восток прет напролом, а западные церкви ох как гладко стелят. Европа инородцев ассимилирует, Павел. Европейские нации стареют, но дети, рожденные от смешанных браков, становятся католиками или протестантами.

Волохов покачал головой.

– Если они забыли свои корни, если уродуют свой язык – это не значит, что и мы должны делать то же самое. Француз алжирского происхождения – это звучит уже привычно, а вот русский, азербайджанского происхождения – это смешно!

– Все правильно, – кивнул Александр Ярославович, – но ты смещаешь приоритеты. Восток у нас работает грубо и этим вызывает отторжение. Насилие всегда вызывает острую ответную реакцию. Ислам моложе Христианства и Джихад – это те же Крестовые походы или Конкиста. Христианство переболело этим, а Ислам еще не понял, что палкой в рай не загонишь. Посмотри, как тонко работают у нас западные церкви. Используют литературу, современную музыку, кино, телевидение. Весь мир знает, кто такая мать Тереза, а про Серафима Саровского только в России слышали. Да и то не все. Миссионерство у нас практически отсутствует, книги православные написаны древним языком; о чем говорят в проповедях и молитвах, молодежь не понимает и как следствие – не интересуется. В церковь приходят, как на базар: я тебе свечку, а ты мне деньги, здоровье, женщину, – Александр Ярославович махнул рукой. – Ладно, ни я, ни тем более ты ничего не решаем. Наше дело разобраться, что происходит. Информации маловато. В свое время я сказал: татаромонголы не самое страшное. Есть враг, от которого не откупишься, – Тевтонский орден. Время внесло поправку: если Восток пока еще можно победить силой оружия, то экспансию католичества остановить военными средствами невозможно.