V

В моей мансарде — тишина. Согнувшись в три погибели, колдую над кофеваркой. И вдруг (неужели при переутомлении начинаются слуховые галлюцинации?) — звук пощечин. Все, лицемерие Игната осточертело. Ах, великолепная троица! А я от него устал, разыгрывать фарсы не приучен. А что подумают другие — наплевать!

Кофе готов, разгибаю спину. Шаги на лестнице? Показалось. Плюхаюсь на кровать, смакую горячий кофе. Что привязывает меня к Милене? Любовь? Сомневаюсь. К примеру, я знаю, что люблю физику, ради нее готов на любые жертвы. А ради Милены? Величины несравнимые: физика и женщины… им несть числа.

За работу! Надо читать! Все напрасно — книжка в сторону. Стучат?

— Да!

За дверью никого. Лгать Милене дольше непорядочно. Скажу: «Мне с тобой приятно, но не более. И кроме того, в ближайшие десять лет я жениться не собираюсь». Это, конечно, веский аргумент, он поохладит ее пыл: всякая женщина в конечном итоге мечтает о свадьбе. Хотя Милена мечтает и о научной карьере. Создавать семью сейчас, без крепкой базы: ни жилья, ни денег, ни постоянной прописки? Идти в примаки к Филиповым — слуга покорный. Жениться после тридцати пяти — другое дело, тогда у меня будет для этого все: приличная зарплата, квартира; вероятно, машина, и главное — я сделаю  с в о е  открытие, я стану величиной в научном мире. Понятно, допускается вероятность (один-два процента), что до тех пор я не сделаю  с в о е  открытие. А раз так — хоть женись, хоть в воду: разница невелика.

Кофе в горло не идет. Хоть легкую уборку начну (продолжения хватит до конца моих дней). Глянул бы кто со стороны: типичная старая дева в ожидании гостя. Остается кисло улыбнуться и хоп — мусорная корзина с черновиками, порожними сигаретными пачками, высохшими цветами, шоколадными обертками летит на пол. Нет, определенно кто-то топает к двери. Аж дыхание зашлось, ну кто там?!

Никого.

Деревянная лестничная площадка шатается под ногами. Никого и ничего, далеко в пролете первого этажа ржавый светляк консьержкиной сорокаваттки.

Дверь закрывать не буду…

Сама прибежит.

Бежит!

Пепа. Притащилась. Давно пробило полночь. Еще на лестнице мурлыкала, вылетел из двери как сумасшедший. Но она сделала вид, что ничего не заметила, потянулась целовать в щеку, небрежно сбросила пиджак и по-свойски растянулась на кровати. Чего я не выставил ее сразу?

— Раз гора не пришла к Магомету, произошло обратное. Ты моим призывам не внял, я и решила без приглашения подняться к тебе на заоблачные высоты и поглядеть, где ж обитает новое светило физики. Что, выгонишь, козлик?

Дурацкое «козлик», с которым она обращалась ко всем, бесит. Но я не говорю «да» и закрываю дверь. Сельский атавизм какой-то — уважение к гостю. Ну, прогоню я ее, она же всем растреплет, смех да и только!

— Будь как дома.

— Ого-о! Да тут, кроме присутствия физики, видны следы жизни, — она наткнулась взглядом на батарею бутылок, которые я собирался сдавать (это называлось «талон в столовку»). — Предаетесь пороку в компании или тайно, как? А я всем доказываю, что твой родитель не страдал от алкоголизма.

— Чистая правда, козли… к. Еще вопросы?

— Так и знала, все — сплетни. А я верю только собственным глазам!.. А! — Она будто только сейчас вспомнила. — Знаешь, кого я сейчас повстречала в баре? Филипову и Игната. Ты, как вижу, предпочел коллективу коллоквиум…

Вот так концерт!.. Впрочем, они могли туда зайти после. А если Пепа врет? Она прожженная интриганка: видела, что у нас какие-то трения, и готово дело: «Видела в баре…» Нет, едва ли. Раз притащилась сюда, значит, уверена, что я один дома. Выходит, видела?

— Козлик, да на тебе лица нет! Привыкай! Сэ ля ви!

Но я уже не слушаю — по лестнице, вниз!

Ну, Игнат…

Как всегда, использует любую трещинку в наших отношениях с Миленой, чтобы вклиниться. Средства? Концерт (в стиле Миленки), бар (их общий стиль), бесконечные мелкие услуги и разговоры (тут он мастак), и, чем черт не шутит? — может, они отправились сейчас к нему?

Спокойно. Сначала факты.

Игнат явно в контакте с Пепой. Доказательства: встреча в баре и то, что Пепа отыскала меня, хотя мой адрес знают только он и Милена. Чего добивается наша красотка Пепа? Оказывает услугу Игнату, получает обильную пищу для сплетен… И, по-моему, эта мадам рассчитывает, что рано или поздно персидские ковры и титулы ее предка добьют бедного провинциала. Пусть ее надеется…

А Милена? Женщины мстительны, возьмет и уйдет к Игнату. Ох и скотина же я! Кто-кто, но не она! А если пойдет? Просто так, чтобы отомстить… Точно, пойдет, и глазом не моргнет. А я-то дурак! Сам ее бросил!.. Ну нет, Игнат, дорогой, у тебя номер не пройдет по крайней мере сегодня ночью! Отыграем в шпионов и сыщиков до утра, но с завтрашнего дня оставьте меня в покое, да! У меня есть дела и посерьезнее!

…Воротник плаща поднят, руки в карманы поглубже. «Как могила пустая, город черен и мрачен», — очень часто вспоминаю строчки Христо Смирненского с тех пор, как живу в Софии. Наверное, и он блукал среди шикарных витрин и домов, всем чужой, лишний, но покорил этот город! И тысячи умов! Даже при моем рациональном мышлении память цепко держит столько его стихотворений… И я одержу победу! Не вдруг, но постепенно. Все телеграфные агентства мира будут передавать сообщения о моем великом открытии, и придет час возмездия за все идиотские комплексы, которыми бездушная столица давит на сознание робкого провинциала, дерзнувшего поднять руку на ее владения… Когда я приехал в Софию не экскурсантом, а студентом, то ощутил себя потерпевшим кораблекрушение и выброшенным волей рока на необитаемый остров. Ни с кем не знаком, ни единой близкой души, подохнешь тут на чердаке, никто и не вспомнит, разве через месяц любопытная соседка притащит домоуправа к двери, за которой будут покоиться мои тленные останки… а может, и раньше — когда хозяин подумает взыскать свои денежки!.. А потом жизнь вошла в колею: университет, куда все ходят, как чиновники на службу, отсиживают, принудительно отрабатывают часы, а уж потом — киношки, театры, кофейни, вечеринки, библиотеки, потом домой или на вокзал — подзаработать десятку за ночь на разгрузке вагонов. И тут — Милена… Она мне показалась самой серьезной и самой интеллигентной из всех, к тому же дочь крупного ученого-атомника (тоже ореол недосягаемости…). Но первой на меня глаз она положила.

Ох эти женщины! Мягко стелют… Милена начала садиться на лекциях со мной и с Игнатом, постепенно включаться