Василий Ионович такого-то года рождения… та-та-та-та… Ох уж эти крючкотворы, когда они доберутся до сути? Ага, есть… сентября 1944 года награжден орденом Боевого Красного Знамени… Ну вот! – обрадовалась Маруся. – Что и требовалось доказать!

– Читай дальше, дочка, – тем самым странным голосом произнес Дремов.

– Такого-то апреля 1944 года награжден орденом Боевого Красного Знамени посмертно… Посмертно?!

Немая сцена длилась секунд сорок. Затем Маруся поднесла телефонограмму к настольной лампе и еще раз, шевеля губами, перечитала напечатанные на пишущей машинке строчки. Их смысл от этого, увы, не изменился.

– И что это значит? – обескураженно произнесла она.

– Ты меня спрашиваешь? – крякнул Дремов.

– Борис Евгеньич, а в архиве могли напутать? – с надеждой спросила Маруся. – Там же тоже люди сидят, людям свойственно ошибаться. Правда, фамилия, имя, отчество, год рождения, место рождения, время награждения – все совпадает. Но Василий Ионович Гвоздарев не погиб в сентябре сорок четвертого, он жив! Не может же быть двух совершенно одинаковых Гвоздаревых, один из которых погиб, а второй выжил? Или может? Нет, два однофамильца и ровесника вполне могли быть, но так, чтобы все данные как под копирку?!

– Напутать в архиве вряд ли могли, – подал голос Дремов, – не тот случай. Тем более я просил все очень тщательно проверить. Выходит, твой Гвоздарев – не Гвоздарев. Не тот Гвоздарев, за которого себя выдает.

– А кто он тогда? – растерянно спросила Маруся.

Пожалуй, она могла бы сама себе ответить на этот вопрос. Но как же не хотелось! И все еще до конца не верилось… Впрочем, окончательные выводы делать рано. Да, как правило, таких совпадений не бывает. Или все-таки бывают? Нет правил без исключений, это вам скажет любой школьник…

– Борис Евгеньич, мне надо хорошенько подумать, – сказала Маруся, – и посоветоваться с одним знающим человеком, Полевым Иваном Трофимовичем.

– Иван Трофимович – мой давний знакомый, – кивнул Дремов. – Как его здоровье? Скоро на выписку?

– Со дня на день. А вы, кстати, не хотите его навестить? Сможете завтра выкроить полчасика? Думаю, втроем мы придумаем, что делать дальше…

– А что, это мысль! – Дремов по-мальчишески бросил в рот печеньице, съел его и зажмурился от удовольствия. – М-м-м!.. На том и порешим. Значит, завтра свидимся. А теперь пойдем, дочка, подвезу тебя домой на служебной «Волге». Мой водитель уже, наверное, извелся…

32

Бордовый свитер был почти готов, оставалось довязать воротник-хомут, а затем отпарить и сшить все детали воедино.

Очередное Марусино расследование тоже вышло на финишную прямую. Впрочем, с учетом количества добровольных помощников, принимавших в нем участие, назвать его своим у Маруси не повернулся бы язык. Вот и сейчас, пока она, сидя под оранжевым торшером, предается одному из своих любимых занятий, Полевой и Дремов раздобывают в архиве документы, которые могут пролить дополнительный свет на события как тридцатилетней давности, так и совсем недавние. Иван Трофимович, правда, предположил, что с части этих документов до сих пор не снят гриф секретности. Но есть надежда, что их версия все же найдет подтверждение…

Маруся вязала и думала о том, что два убийства: друга Ивана Трофимовича Семена и библиотекарши Симы и попытка убить Павла Пожарского все-таки сложились в один узор, хотя в нем и не все еще понятно. Зато понятно, что ювелир, которому Серафима отдала уменьшить подаренное Леней Зябликовым колечко, тут ни при чем. Правда, нескольких кусочков в мозаике не хватает, а некоторые кажутся лишними, хотя на самом деле, возможно, таковыми не являются…

Маруся рвалась действовать, но Полевой и Дремов посоветовали ей, пока они занимаются документами, перевести дух.

– Не нравится мне, Мария Васильевна, как ты выглядишь, – сказал Дремов. – Совсем с лица спала. Что сказал бы Василий Федорыч, если б тебя сейчас увидел? Что я его дочку совсем загонял? По-хорошему, надо бы тебя в отпуск отправить. Но пока хотя бы просто отдохни. Сиди дома и жди, а мы с Трофимычем помозгуем. Уяснила?

Она, конечно, сказала, что уяснила.

Но дома, как ни старалась, не усидела. Не зря Катя говорила, что у подруги шило в одном месте. Промучившись часа два и довязав воротник свитера, Маруся решила проверить одну догадку и быстренько вернуться домой. Она была почти уверена, что знает, где искать вход в то самое хранилище больших деревянных ящиков с таинственным содержимым, в закапывании которых принимал участие Семен Захаров. А вдруг это и был филиал кенигсбергской секретной лаборатории? Развалины костела Святой Анны – совсем рядом с госпиталем, то есть все это время тайна была у Маруси, можно сказать, под боком. Пробил час приоткрыть завесу. Как здорово будет найти хранилище и снова всем показать, на что она способна! А заодно и утереть кое-кому нос. К примеру, тому же Малышеву…

Экипировку Маруся продумала заранее: лыжные штаны, свитер и одолженная у соседки Татьяны Шведовой телогрейка. Татьяне телогрейка была тесновата, Марусе, несмотря на толстый свитер, великовата, зато не стесняла движений. На ноги Маруся надела зимние ботинки на толстой подошве, на голову – собственноручно связанную шапочку с помпоном. Получилось, может, и не очень элегантно, но главное – тепло и удобно. В карман телогрейки поместился электрический фонарик.

Беспрепятственно добравшись до развалин, Маруся прежде всего попыталась сориентироваться на местности. Перед ней предстали остатки некогда величественных кирпичных стен костела. Уцелевшие фрагменты стен зияли черными дырами оконных проемов. Все вокруг было усеяно битым кирпичом и обломками досок, припорошенными снегом. Перекрытия не сохранились, сводом бывшему костелу служило угрюмое ночное небо, на котором не виднелось ни единой звездочки.

Маруся вспомнила рассказ Семена Полевому о том, как военнопленных пригнали на объект, завели во двор… Вероятно, это было здесь. В том углу двора солдаты разгружали грузовик с досками и брусьями, у той стены, тогда еще совершенно целой, гудел электрогенератор. В боковом приделе костела – там? Нет, вероятнее всего, там Семен сидел, привалившись к холодному кирпичу, на охапке гнилой соломы. Маруся вздрогнула: она как будто перенеслась на тридцать с лишним лет назад и собственными глазами увидела молодого изможденного мужчину в грубой робе, греющего руки о кружку с кипятком…

А вон там, за воротами, от которых осталась лишь пара полуразрушенных кирпичных столбиков, пленные разбирали брусчатку и тротуарные плиты и копали траншею. Вход в подземелье Семен заметил в конце траншеи, примыкавшей к фундаменту костела. Примыкавшей, возможно, во-о-н в том конце двора. Маруся измерила взглядом расстояние. Значит, нужно войти в разрушенный костел и посмотреть, что внутри.

Внутри царил еще больший хаос. Маруся сразу увидела место, где сработала растяжка: ямку со следами крови