Сильные, свободные от страха личности, объединившиеся в мощном союзе, находящиеся вместе не принудительно, а благодаря любви, по собственной воле подчинившись признанному авторитету, – без сомнения, так описывается грандиозный идеал преодоления страха и вдобавок по замыслу великолепная методика для получения наиболее возвышенных и делающих счастливым духовных благ, которые основаны на прочных экономических основах. Но мы должны спросить, не порушит ли систему общественного союза слабость человеческой натуры, которая не сможет дать большое число свободных личностей, которые по собственной воле подчинятся социальному и духовному целому в жертвенной любви? И можно ли при наилучшем методе борьбы с вытеснением и страхом достичь и удержать требующийся для развития союза в целом уровень сублимации и нравственности? Без сомнения, описанная община предполагает значительную ступень развития индивидуальной и социальной этики и ее подстерегает множество опасностей: когда идея сообщества теряет свою движущую силу, поднимают голову низкий эгоизм и уродливая слепая приверженность, зараженная самомнением, ненависть к другим партиям, классовая ненависть, раздробление, внутренние распри становятся угрозой для безопасности целого, препятствуя большим общим достижениям, насаждая из-за паралича любви новый страх, создавая новые примитивные массовые образования, затягивая людей, которые возвышаются над серой массой, на более низкий усредненный уровень, внушают дух инертного отрицания и подрывают устройство общины в целом, как и личностную культуру. Только подумайте, что вся система построена на минимуме принуждения и вытеснения, которые, однако, при правильном руководстве создают определенную защиту от понижения уровня сублимации! Ведь известно, что духовность может поддерживаться только при применении усилий.

Неужели по этой причине нужно отклонить свободную от массовости, основанную на личностях, хорошо организованную общину как утопию? Для определенного круга людей – без сомнения, потому что им не хватает черт личности, чтобы стать способными к общинной жизни; а это непременное условие. Однако история показывает, что благоприятные приближения к показанному идеалу имели место в реальности и могли утверждаться в ней веками. Конечно, их не так много, и они не сильно распространены, и их существование постоянно предъявляет к членам общины высокие требования в отношении сознательности, любви к союзу и его идеалам, любви к руководству, доверия к его способностям и благим намерениям, большого смирения, терпимости, принесения в жертву собственных желаний во благо воли общины, послушания авторитету без сбивания в безвольное стадо. При воспитании людей, которым предстоит стать членами общины, нужно очень тщательно формировать личность, обладающую и желающую обладать внутренней и внешней свободой, но лишенную надменности, смиренную и одновременно гордую, и с любовью привязанную к своей общине.

Не случайно существовавшие до настоящего времени общественные союзы большого охвата и длительности были связаны с верой. Швейцария создана как конфедерация на основе религии, как и протестантизм, хотя мы не будем скрывать, что они оба уже подвергались опасности массовости как банальной уравниловки, и эта опасность сохраняется до сих пор. Причины мы рассмотрим в следующем исследовании, посвященном страху и христианству.

Теперь, обладая научной основой, мы осмелимся приблизиться к нашей теме – возвышенному и неимоверно важному предмету во всей человеческой истории.

Сегодняшние первобытные религии, а лучше сказать, религии первобытных людей, развиваются многие тысячи лет и потому не могут тотчас же открыть тайну изначального возникновения религии. Впрочем, очень важно отметить, что чем дальше в глубь веков мы можем проследить их развитие, тем сильнее бросается в глаза сходство этих религий с определенными порождениями страха, о которых уже шла речь в первой части.

Самые примитивные религии, без сомнения, связаны с интенсивным преодолением страха. Даже мирской человек, испытывая страх, чувствует, что столкнулся с высшей силой, к которой он адаптирует свои действия и интеллектуальные отношения. Так, даже у невротиков в развитых религиях и у совершенно нерелигиозных людей может возникнуть примитивная частная религия, которая, оставаясь в рудиментарном состоянии, стоит в одном ряду с их церковной религией – что-то вроде суеверия. С вопросами, которые так волновали историков религии прошлого поколения, глубинные психологи сталкиваются при исследовании любых примитивных воздействий страха, которые продлевают свое существование как разновидность особой и частной мирской религии. Страдающий неврозом страха и навязчивых состояний ощущает мощное влияние таинственной высшей силы, точно так же, как первобытный человек ощущает существование маны, сверхъестественной силы, природа которой ему совершенно неизвестна. Макс Халлер в своем изображении примитивных религий одобрительно цитирует Витши: «Жизнь примитивных обществ можно сравнить с человеком, который идет по современной электростанции с ее машинами и кабелями высокого напряжения. Везде желтые таблички с надписями: “Не трогать! Опасно для жизни!” Обычай объединяет все эти предупреждения и правила поведения, а ритуал обозначает меры, которые нужно предпринять, когда из-за невнимательного поведения все же случилось несчастье»[117].

Не анализируя сущность проявляющейся в страхе и навязчивости невидимой силы, человек осуществляет свои защищающие от страха внутренние и внешние действия, которые непосвященному кажутся бессмысленными, но, как мы видели выше, тщательно выстроены по законам облегчения страха и ведут к иносказательному удовлетворению, хотя в их основе не лежит ни один рациональный процесс. Мы видим, как таинственная сила наделяется самостоятельным бытием и отождествляется с разнообразными духами. Галлюцинации многих невротиков, страдающих от страха, и шизофреников очень часто проявляют этот бессознательно произведенный процесс персонализации и отождествления. Но даже без видений и слышания голосов попытки определить пугающую и принуждающую силу более точно встречаются необычно часто, при этом результат этого более близкого определения входит в сознание в форме немедленно пережитого объекта, иными словами, как откровение.

Слова Цецилия Стация: «Страх – вот кто первым богов сотворил»[118], чтобы быть психологически верными, нуждаются в некотором пояснении и исправлении. Не боязнь, а страх – один из главных корней религии. Но он не единственный. Трепет и восторг близки. Как показал мастерский анализ Рудольфа Отто[119], tremendum, страшное, ужасное, требует наличия fascinosum – чарующего, приводящего в ликование. Изначальный религиозный страх, порожденный блокировкой, и влечет, и отвергается, он таит и боязнь, и любовь[120], как отношение первобытного человека к отцу. И нельзя забывать про функцию интеллектуального осмысления и целеполагания: она отводит место реальности и стремится к познанию, даже если еще совсем неразвита. Да и идеи о Боге, воспринятые как реальность, не всегда возникали первыми, – часто первой оказывалось переживание силы или мощи. Наконец, нужно заметить, что создание религий служит биологическому стремлению защититься от страха.