– Эйдан заражен. Они дали ему крови, и он скоро обратится.

Парень покачал головой. Он был похож на пирата и отлично вписался бы в компанию Руфуса, Зары и Кристобель. Но утром он их не окликнул. И Тана очень надеялась, что они не друзья.

Он протянул руку и помог ей встать. Идти по скату крыши было трудно, но Тана не боялась упасть – разве что если попытается бежать.

– Я видела тебя, – сказала она. – С птицей.

– Я живу неподалеку, – ответил он. – Жил еще до карантина. Наверху безопаснее. Меня зовут Джеймсон.

Тана окинула взглядом море крыш. Одни из них соприкасались краями, другие – нет.

– Если покажешь, как спуститься, с меня ужин.

– Солнце садится. В это время здесь завтракают.

Тана посмотрела вверх, на подсвеченные алым и золотым облака:

– Значит, завтрак?

Джеймсон пожал плечами, поднимаясь к коньку крыши:

– Добро пожаловать в Холодный город. Завтрак на закате, обед в полночь, ужин на рассвете. И не жди, что все будут так же добры, как я. Пошли.

Тана оглянулась на чердачное окно:

– Он умирает там. Совсем один.

– Тот, кто умирает, всегда один, – сказал Джеймсон, не останавливаясь. – Но не все потом оживают. Идем.

Тана помедлила, но все-таки последовала за ним. Они перебирались с крыши на крышу и наконец с грохотом спустились по пожарной лестнице.

В Холодном городе все было наоборот – ночь превратилась в день, а день – в ночь. Чем ближе они подходили к центру города, тем больше становилось уличных торговцев и готовящихся к открытию магазинов. Тану окликали дети, сидевшие на рваных одеялах. Они продавали просроченные консервы по двадцать пять центов за банку. Владелец одного самодельного прилавка торговал маленькими генераторами, работавшими от солнца, и такими, у которых нужно было крутить рукоятку. Рядом стояли вешалки с платьями и пальто. Дальше торговали курами и кроликами в клетках. Женщина поддерживала огонь под двумя огромными котлами, а сидящий на табурете мужчина яростно что-то помешивал. На стене у них за спиной было написано, что тот, кто придет со своей тарелкой, получит половник овощного бульона за полцены. Мужчина в цилиндре и красных подтяжках, стоя у дымящегося гриля, весело зазывал прохожих:

– Крысы на палочке! Хрустящие и сладкие! Мясо почти бесплатно! Купите крысу на палочке!

В животе у Таны бурчало, но она не была уверена, что сможет что-то съесть. Возможно, это из-за инфекции, но теперь она хочет только крови. Желудок болезненно свело.

Когда они добрались до Хай-стрит, голова у нее кружилась.

– Иди-ка сядь, – Джеймсон указал на закуток с грязными пластиковыми столиками и разнокалиберными стульями. – Я принесу поесть. Деньги отдашь потом.

Тана не понимала, зачем ему это все нужно, но вокруг были люди, и она решила, что пока бояться нечего. Кроме того, сбежав, она могла вляпаться в гораздо более крупные неприятности. Тана села. Джеймсон вернулся через несколько минут и принес две яичницы с зеленым луком, пару теплых кукурузных лепешек и две кружки черного кофе.

– Ну ладно, – Джеймсон сел напротив. – Я помог тебе выбраться и добыл еду. Теперь, может быть, расскажешь мне о Клыке Айстры?

Тана уставилась на него:

– С чего ты взял, что я…

Он достал телефон, нажал несколько кнопок и подтолкнул к ней. Сначала Тана даже не поняла, что она видит. Это был пост в блоге и размытая фотография, которую Полночь сделала на телефон. Наверное, она обработала ее в фотошопе: изображение стало ярче. Тану и Габриэля теперь можно было узнать. Снимок сделали за мгновение до того, как их губы соприкоснулись. Глаза вампира были закрыты.

– Хочешь знать, почему я думаю, что это Клык Айстры? Тут так написано. Полночь утверждает, что вы с друзьями (и Клык в том числе), подобрали их с братом в каком-то дурацком месте для туристов.

Тана молча смотрела на фотографию.

– Прочитай сама, если хочешь, – Джеймсон подцепил яичницу на вилку. – В общем, Полночь пишет, что ты выжила в бойне, которую устроили вампиры, и там познакомилась с Клыком. Он никому не сказал, кто он такой, но у ворот в Холодный город Зима, ее брат, увидел объявление о розыске. Должен сказать, многие заинтересовались этим постом, – Джеймсон говорил спокойно, его татуированные руки лежали на столе. Тана разглядывала их – исчезавшие под рукавами белой футболки слова, написанные крупным неразборчивым шрифтом, розы на зеленых стеблях, мотыльки с белыми и бежевыми крылышками. – Очень многие. И в первую очередь Люсьен Моро.

Тана едва не подавилась:

– Парень из телевизора?

Люсьен Моро. Золотые волосы и лицо как будто с картины прерафаэлитов[9]. Древний и в то же время вечно молодой, он появился в городе уже после того, как был введен карантин. Словно танцуя, вошел в ворота, занял самый большой дом и повсюду установил камеры. Вечеринки в доме Моро были столь же известны, как Вечный бал, только еще более изысканны. И опасны. Поздно вечером на некоторых каналах можно было увидеть прямые трансляции оттуда, хотя большинство не рискнули показывать их без цензуры. Тана не смотрела шоу Люсьена Моро, а вот Перл и ее друзьям оно нравилось. Тана слышала, как они шепотом обсуждают увиденное: размытые очертания бархатных накидок, переплетенные руки и ноги, и вечно очаровательного Люсьена, который говорил в камеру. Изгиб его губ и блеск глаз обещали, что его жертве – как бы громко она ни кричала, – понравится все, что с ней сделают.

– У меня есть подруга, которая живет в доме Люсьена. Выполняет для него всякие поручения. Он велел ей следить за воротами. Судя по всему, с тех пор как Клык сбежал из своего парижского заточения, Люсьен боится, что тот явится сюда.

– Но почему? – Тана заставила себя взять чашку, не обращая внимания на дрожащие руки. Она сделала глоток горячего кофе и принялась за яичницу. И поняла, что голодна гораздо сильнее, чем думала.

Джеймсон подался вперед:

– Потому что Клык оказался в клетке из-за Люсьена. Твой приятель позволил Каспару Моралесу ускользнуть, а Люсьен, или Элизабет, или, скорее всего, оба донесли об этом древнему вампиру по имени Паук. В результате Клык Айстры провел последние десять лет в камере пыток где-то под Парижем.

Тана вспомнила, что сказал Габриэль, когда они уезжали с заправки. Тогда это показалось бессмыслицей, но сейчас она поняла смысл его слов.

«Этот мир возник благодаря моему милосердию. О котором я бесконечно сожалею».

У нее закружилась голова.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я же тебе говорил: моя подруга живет у Люсьена. Клык что-то говорил о своих планах? О том, что задумал?..