К началу правления Дария I Персидское царство простиралось на тысячи километров во все стороны света, протянувшись с запада на восток от Египта и Малой Азии через Месопотамию и Иран до Афганистана и западных границ Индии, а с севера на юг – от южных окраин Центральной Азии до Индийского океана. Исчисляясь десятками миллионов, его жители говорили на множестве разных языков. Держава заимствовала административную структуру предшествующей Ассирийской державы, и ее сатрапы управляли огромными территориями без пристального внимания царя к тому, как они относятся к своим подданным. Обязанностью сатрапа было поддерживать порядок, созывать войска, когда необходимо, и отправлять подати в царскую казну. В нее стекались подати в виде продовольствия, драгоценных металлов и других ценных товаров со всех подвластных территорий. Разноязыких воинов, набиравшихся отовсюду и обладавших невероятно разнообразным вооружением, обучали, но командование армией, части которой почти или вовсе не имели опыта совместных действий, оставалось сложной задачей, так как трудно было обеспечить тактическое взаимодействие и связь между войсками.

Ни одна держава не могла сравниться богатством с Персидской державой, получавшей дань от всех покоренных народов. Все, связанное с царем, должно было подчеркивать его величие и превосходство над всеми в мире. Его пурпурные одежды были самыми роскошными; на красные ковры, расстилаемые перед ним, не мог ступить ни один человек; его слуги прикрывали рот руками, сдерживая дыхание, только чтобы он не дышал с ними одним воздухом; на скульптурных изображениях, украшавших его дворец, он был выше всех людей. Чтобы показать заботу о верных подданных и гигантские масштабы своих ресурсов, царь ежедневно обеспечивал продовольствием около 15 000 знатных лиц, придворных и прочих приближенных, хотя сам ел за занавесом, скрывавшим его от взоров гостей. Греки, в изумлении от власти и расточительства персидского монарха, называли его просто «великим царем».

Персидские цари не считали себя богами, но воспринимали себя скорее проводниками воли Ахурамазды, главного бога персидской религии. Религия персов, основанная на учении пророка Заратустры, была дуалистической: мир в ней понимался как арена постоянной борьбы добра и зла. В отличие от других народов Древнего Востока и греков, персы отвергали принесение в жертву животных. Огонь, поддерживаемый на особых алтарях, был важным элементом их религиозных ритуалов. Религия Древней Персии дожила до наших дней в виде зороастризма, в обрядах которого огонь по-прежнему играет главную роль. Несмотря на то что персидские цари правили самодержавно, они, как правило, не вмешивались в обычаи и религиозные культы своих подданных, понимая, что такого рода вмешательство в традиционные верования и обычаи может лишь привести, к ужасу всех правителей, к нестабильности.

Так называемые Греко-персидские войны – самый знаменитый военный конфликт в истории Древней Греции – проходили в 490-х и в 480–479 гг. до н. э. Начались они с восстания против персидского владычества греческих городов Ионии (области и островов у западного побережья Малой Азии). Как уже упоминалось, ионийские греки утратили независимость в середине VI в. до н. э., оказавшись сначала под властью не персов, а лидийского царя Крёза. Как ярко описывает это Геродот в первой книге своей «Истории», Крёз был воодушевлен своим успехом и своим несметным богатством: поговорка «богат, как Крёз» до сих пор в ходу. Затем он попытался захватить часть Малой Азии, прежде входившей в Мидийское царство. Перед началом кампании, однако, Крёз обратился к оракулу Аполлона в Дельфах за советом – стоит ли вторгаться в область, на которую претендовала и Персия. Оракул дал знаменитый ответ: если Крёз нападет на персов, то сокрушит великое царство. Ободренный Крёз в 546 г. до н. э. двинул свои войска на восток, но был разбит, а владения его, включая Ионию, оказались под властью персидского царя Кира. Когда позже Крёз с дозволения Кира снова обратился к Дельфийскому оракулу с упреком, что пророчество оказалось совершенно неверным, оракул язвительно заметил, что если бы Крёз был по-настоящему мудр, то задал бы и второй вопрос: чье царство погибнет, его или вражеское? Крёз со стыдом вынужден был признать правоту оракула.

В 499 г. до н. э. ионийские полисы начали восстание против греческих тиранов, которых персидские цари после присоединения территории оставили у власти, чтобы контролировать свои завоевания. Вождь ионийцев отправился в Грецию с просьбой поддержать восстание. Спартанский царь Клеомен исключил возможность какой-либо помощи со стороны своего государства, увидев карту, которую привез иониец, и осознав, что путь от побережья Ионии к сердцу Персии (на территории современного Ирана) занимает не менее трех месяцев. Он, как и другие спартанцы, да и все греки, прежде не имел точного представления о географии и расстояниях Ближнего Востока. Афинское народное собрание, в отличие от спартанских вождей, проголосовало за то, чтобы присоединиться к городу Эретрия на соседнем острове Эвбея и послать войска, чтобы сражаться на стороне восставших ионийцев. Афинское войско дошло до самых Сард, старой столицы Крёза и ставки персов в Ионии. Город был взят штурмом и сожжен, в огне погибло знаменитое святилище. Однако афиняне и эретрийцы вскоре вернулись домой, после того как контрудар персов привел к утрате взаимодействия с ионийскими союзниками и показал их неэффективность в бою. В последующих кампаниях полководцы персидского царя к 494 г. до н. э. полностью подавили ионийское восстание. После этого Дарий I отправил своего полководца Мардония заняться переустройством Ионии, где тот удивил местное население, установив в ее городах вместо непопулярных тираний демократическое правление. Поскольку персидскому царю требовалась только верность его подданных, он был готов учиться на ошибках и позволить ионийцам то самоуправление, какое им хочется, лишь бы они хранили верность и перестали восставать против персидского владычества.

Дарий I разгневался, узнав, что афиняне помогали восставшим ионийцам. Мало того что они осмелились напасть на его царство, так они еще и сделали это, прежде признав свою зависимость и поклявшись в верности, пообещав его сатрапу землю и воду. Какими бы незначительными ни были греки в его глазах, он поклялся отомстить им за вероломство во имя справедливости и восстановить порядок вещей в мире, которым самой природой ему назначено управлять. Греки позже сообщали, что для того, чтобы под грузом других забот, выпадающих на долю властителя крупного царства, не забыть о своей клятве покарать их, Дарий I повелел одному из своих слуг трижды при каждом приеме пищи напоминать ему: «Владыка! Помни об афинянах!»[71] В 490 г. до н. э. Дарий I отправил флот с войском, чтобы покарать афинян и эретрийцев. Его воины сожгли Эретрию, а затем высадились на северо-восточном берегу Аттики близ местечка Марафон. Персы привезли с собой престарелого Гиппия, изгнанного сына афинского тирана Писистрата, надеясь вновь сделать его правителем Афин, который был бы их марионеткой. Так как численность персидских воинов значительно превосходила ополчение граждан Афин, афиняне обратились за военной помощью к спартанцам и другим полисам Греции. Афинский гонец, посланный в Спарту, прославился тем, что преодолел 225 километров между Афинами и Спартой менее чем за два дня. Но к началу битвы при Марафоне единственным подоспевшим войском стал отряд из небольшого города Платеи в Беотии – области, расположенной севернее афинских земель. Платейцы чувствовали себя обязанными перед Афинами за то, что те 30 лет назад защитили их от враждебных фиванцев, и мужественно попытались вернуть долг, пусть даже расплатой за нравственную безупречность могла стать гибель от рук персов.