Во время второго визита в больницу Ли Сыцзян проявила удивительное мужество. Она шагала впереди Цянь Сяохун так непринужденно, словно речь шла о походе в туалет и ей уже бесчисленное количество раз доводилось делать аборты. Маленькие глазки Ли Сыцзян сверкали, походка стала торопливой. В присутствии Конопатой Ли Сыцзян гордо вскинула личико-яблочко и выпятила свою ничем не примечательную грудь, Конопатая явно была потрясена. Поза Ли Сыцзян словно бы говорила, что она пришла свести счеты.

– Вы хорошо все обдумали и решили сделать аборт? – Сегодня тон Конопатой напоминал щипцы из нержавеющей стали, которые полежали на солнышке, он окрасился в теплые тона, а веснушки пришли в движение. Врачиха растянула уголки рта, на лице появилась редкая улыбка.

– Да! И чем быстрее, тем лучше! – ответила Ли Сыцзян, и ее личико снова стало наливным яблочком.

– Сходите помочитесь, а потом проходите в операционную напротив и ждите меня. – Конопатая показала на дверь.

– Доктор, я пойду с ней. Я ей нужна! – тут же вставила Цянь Сяохун.

Конопатая смерила Цянь Сяохун взглядом, но ничего не сказала, ну а молчание – знак согласия.

Мусорное ведро со следами крови, стоявшее в операционной, снова вселило в Ли Сыцзян ужас, из маленьких глазок хлынули давно пытавшиеся прорваться слезы. Несмываемые следы крови, словно история, были выписаны на белой простыне поверх железного операционного стола, а в фарфоровом тазике покоились различные щипцы из нержавеющей стали. Ли Сыцзян казалось, что она слышит лязг, с которым инструменты ударялись друг о друга. Эти ледяные предметы непонятным способом будут заталкивать в ее теплую утробу. Ли Цзян затошнило, и, когда она сплюнула в окровавленное ведро, белая слюна попала на какой-то кровавый комок, в итоге девушку шумно вывернуло по-настоящему.

– Сыцзян, не бойся, все быстро закончится. – Цянь Сяохун легонько похлопала Ли Сыцзян по спине и передала ей салфетку.

– Что ты возишься? Снимай штаны! Ложись на стол!

Конопатая вошла с тазом в руках и тут же принялась подгонять Ли Сыцзян. Врачиха ловким движением развязала узел и со звоном разложила белые щипцы, ножницы и какие-то палочки.

– Поторапливайся! Еще куча народу на операцию! – снова прикрикнула Конопатая.

Ли Сыцзян смущенно сняла трусы, на дрожащих ногах подошла к операционному столу и вскарабкалась на него, глуповато таращась на Конопатую безжизненным взглядом.

– Ложись! Раздвинь ноги! Задери наверх! – Конопатая уже успела надеть белую маску и перчатки, остались видны лишь глаза, по которым сложно было что-то прочесть.

Ли Сыцзян оцепенела.

Цянь Сяохун помогла подруге раздвинуть ноги, Конопатая веревкой привязала их к операционному столу и стала производить механические действия без каких бы то ни было эмоций. Ли Сыцзян вцепилась в руку Цянь Сяохун, словно хваталась за соломинку.

– Сыцзян, я тебе расскажу анекдот, только ты не смейся. Одна тетка купила себе квартиру и взяла отпуск на две недели, чтобы сделать ремонт. Но через две недели ремонт так и не закончился, так что она решила продлить отпуск и написала заявление на имя своего директора, в котором объяснила причину так: «Еще много дел в спальне, прошу продлить мне отпуск на неделю».

Ли Сыцзян не поняла, в чем смысл. В этот момент Конопатая вставила расширитель, и Ли Сыцзян истошно завопила.

– Что орешь-то? Я еще даже не начала. – Конопатая, сидя между ног девушки, схватила ледяные инструменты.

Цянь Сяохун с силой сжала руку Ли Сыцзян и почувствовала, что ее собственное тело тоже напряглось. По личику-яблочку градом покатились хрустальные слезинки, которые таяли на грязном операционном столе.

Конопатая с равнодушным лицом взяла щипцы, и тогда Ли Сыцзян завыла. Врачиха шурудила щипцами, а Ли Сыцзян заживо истекала кровью, как свинья на бойне. Вой постепенно ослаб, звуки теперь походили на бормотание во сне, доносились издалека, как конский топот. Ли Сыцзян вся взмокла и лежала в луже собственного пота, глядя перед собой, словно хотела взглядом пригвоздить Куня к кресту на белоснежном потолке.

9

Погода стояла самая что ни на есть новогодняя: дул зимний ветер, моросящий дождь кокетничал на ветру, казался нежным и кротким, и только когда бил в лицо, то становилось понятно, что он ледяной, хлесткий и бесчувственный. На самом деле такая погода на севере считалась бы очень мягкой, но местные жители втягивали головы в плечи и негромко приговаривали: «Ну и холодина!» Ледяной ветер подстерегал входящих и выходящих постояльцев, проникал в фойе, и Цянь Сяохун чувствовала, как тело тут же покрывается гусиной кожей.

После обеда небо прояснилось. Интерьер отеля к празднику украсили шелковыми лентами, кругом развесили фонарики. Из динамиков без конца раздавался марш Мендельсона, музыка кружилась по отелю, словно непрерывно кто-то разбрызгивал краски счастья. Окружающие непостижимым образом заражались этим настроением, как будто и впрямь сегодня вступали в брак! Или, правильнее сказать, уже окольцованные могли освежить в памяти первую брачную ночь и заняться любовью, неженатые или незамужние могли имитировать свадьбу со своей девушкой (или парнем) и попробовать вкус торжества, ну а те, у кого и пары-то не было, могли уединиться с рукой, как с новобрачной, – не обязательно же взваливать на себя психологическое бремя! Короче говоря, сегодня время для свадеб.

Чжан Вэймэй охватил мандраж, с самого раннего утра она пребывала то в приподнятом настроении, то в подавленном, рассматривала себя в маленькое зеркальце и так, и сяк, словно представляла свой облик в свадебном платье. Однако ее парень заявил, что, пока он не получит вид на жительство в Шэньчжэне, никакой свадьбы не будет. Они «строили» Шэньчжэнь вот уже два года, так что у города не было никаких оснований отказать им в создании семьи в ближайшем будущем. Их маленькая семья наверняка строго соблюдала бы законы и дисциплину и никому не мешала бы. Только вот Чжан Вэймэй не учла, что таких как они, желающих выразить искренние чувства, в Шэньчжэне превеликое множество!

– Сложно получить вид на жительство? Как вы планируете это сделать? – Цянь Сяохун приехала всего пару месяцев назад и ничего не знала о получении вида на жительство.

– За деньги! Купим! – односложно ответила Чжан Вэймэй, словно бы не желая просвещать Цянь Сяохун в этом вопросе, а потом резко сменила тему: – Сегодня женится младший брат господина Паня Пань Ань, будет интересно.

Цянь Сяохун до этого сидела, уставившись в лицо Чжан Вэймэй, и видела исключительно проблему с видом на жительство, и только сейчас обнаружила, что неровности на лице Чжан Вэймэй чудесным образом разгладились.

– Пан Ань? Тот высокий худой парень, с виду интеллигентный?

Чжан Вэймэй покивала. Цянь Сяохун видела Пань Аня раньше. Поговаривали, что он состоит в мафиозной банде, но верилось с трудом, поскольку при виде образованного, но хилого Пань Аня с мобильным телефоном размером с кирпич в руке хотелось поспешить ему на помощь. Как такой дохлятик мог быть связан с драками и убийствами? Но однажды Цянь Сяохун собственными глазами видела проявление жестокости Пань Аня. Это происходило на парковке отеля. Пань Ань вытянул руку в автомобильное окно, вытащил наружу парня, уже наполовину забравшегося на водительское сиденье, сначала пнул его коленом ниже пояса, а потом схватил за шиворот и с размаху долбанул об машину. У несчастного из раны на лбу кровь брызнула на ветровое стекло.